Забавы колдунов. Часть первая

— Только вы, Ганс, должны будете встать пораньше и нарвать угощение, — закончил принц.

Ганс поморщился и рассмеялся.

— Боюсь, что верблюду не удастся полакомиться ветками, потому что я вряд ли смогу заставить себя встать пораньше. Для меня подвиг уже то, чтобы заставить себя встать вовремя. Извините за откровенность, друзья мои, но я уверен, что вы уже успели заметить эту мою слабость.

Девушки засмеялись, потому что вид у Ганса был в этот момент уморительно покаянным.

— Спать, — коротко распорядился принц. — Немедленно всем спать. Завтра выходим до восхода солнца, так что не советую вам терять время. Дежурить не будем, потому что Керим заверил меня в нашей безопасности здесь, и я ему верю.

Франк и ослик переглянулись.

— Я не прочь поспать, — сообщил Франк.

— А я уже сейчас ложусь, — сказал Серый, зевая и валясь возле мешков. — Спокойной ночи.

Адель поняла, что бедный ослик смертельно устал за время перехода, ведь ему пришлось тащить на спине немалый груз. А впереди очень долгий путь через пустыню. Она и сама с удовольствием легла, завернувшись в одеяло, и сразу же провалилась в тяжёлый сон.

— Подъём! — скомандовал принц.

Адель могла бы проспать в три, четыре, пять раз дольше, но встала сразу же. Фатима сейчас же принялась за работу, и Адель поспешила ей на помощь.

— Ну и славный сон мне приснился! — заявил Франк.

Вид у него был подозрительно довольный.

— Мне тоже что-то снилось, — поведал ослик и повертел копытом правой задней ноги, осматривая его.

— У тебя болит нога, Серый? — встревоженно спросил принц.

— Нет. Вчера у меня сильно чесалось копыто, а сегодня всё в порядке.

Франк фыркнул и от избытка радости прошёлся на руках.

— Ганс, вставайте! — строго велел принц. — Если вы опоздаете к завтраку, то будете голодать до привала.

Мальчик заухал не хуже любого лешего, а ослик скромно отвернулся. Адель показалось, что он тоже чем-то удовлетворён.

— Ганс! — позвала Фатима.

Против ожидания, прославленный соня встал без дальнейших понуканий, но медленно и с трудом. Он спустил рыжеватые пряди на лоб, но не мог скрыть расползающегося под глазом огромного кровоподтёка. Голубые глаза смотрели страдальчески.

— Что с вами? — испугалась Фатима.

— Ушибся, — печально объяснил Ганс. — Ночью в темноте заблудился и налетел на ослиное копыто. Я не причинил тебе вреда, Серый?

Франк завыл от восторга.

— Нет, что ты! Я очень доволен, — запротестовал ослик.

Его симпатичная морда выражала лукавство, а в обычно кротких больших глазах сверкало злорадство. Принц не мог не заметить странности происходящего, однако не задал ни единого вопроса.

Керим держался приветливо, но молчаливо и обособленно, о жене его и говорить не приходилось, даже своего ребёнка они не подпускали к новым знакомым, а верблюд, казалось, даже не замечал, что путешествует в большем обществе, чем прежде. Сначала это очень мешало Адели. Ей было неуютно, хотелось простых, тёплых, душевных отношений, как прежде, но она забыла свои сожаления уже через час после выхода в пустыню. Она думала теперь только о трудности пути. Ноги утопали в песке, каждый шаг требовал усилий, а пыль забивалась в глаза, рот и поры кожи. По совету Керима и при помощи его жены путники закрыли нижнюю часть лица платками, чтобы защититься от песка и мелкой пыли, но дышать через ткань тоже надо было привыкать. До дружеских ли бесед в таких условиях? Адель так устала, что не могла думать ни о чём, кроме тягот пути. Как выдерживала Фатима? Или ей придавало силы счастье? Она шла рядом с принцем, и Адель была рада за них обоих.

— В горах было приятнее, — сказал Франк. — С удовольствием променял бы эту пустыню на крутые склоны. Эх, полазить бы по ним! Тебе здесь нравится, Адель?

— Пока нет, — призналась девушка. — Но я помню, что в ущелье мы отсырели, а на перевале очень мёрзли.

— Это правда, — согласился ослик. — Не забудьте, что перелезание через камни тоже не прибавляло нам счастья.

— И ужасные обвалы! — поддержал его Ганс.

Серый покосился на него, но, похоже, этот жизнерадостный человек уже не думал о следе ослиного копыта на лбу.

— А как ты себя чувствуешь? — спросил его мальчик.

— Очень устал, да и ушиб побаливает, — честно признался Ганс. — Неужели никто не попросит наших дорогих проводников остановиться на отдых?

— Даже не мечтай, — отрезал Франк.

— Керим лучше знает, когда надо сделать привал, — сказала Адель. — Я тоже устала, но, по-моему, мы идём не очень долго. Солнце ещё только собирается всходить. Я читала, что в пустыне очень жарко. Наверное, легче идти сейчас, чем в самый зной.

— Вероятно, ты права, Адель, — согласился Ганс. — Мне это почему-то не пришло в голову. Обычно мучаешься от теперешнего положения и не предполагаешь, что могло бы быть гораздо хуже.

— Отличная мысль, — обрадовался Серый. — Отныне, если мне плохо, я буду представлять, что в иных условиях мне было бы намного хуже, и тогда почувствую себя почти хорошо.

Ганс, Франк и Адель смеялись так, что на них стали с недоумением оглядываться и принц, и Фатима, и Керим с женой, и даже важный верблюд.