Забавы колдунов. Часть вторая

— Плохо, что и оно оказалось нежилым, — сказал Джон, и лицо его омрачилось. — По-моему, мы не найдём колдунью и в других дворцах.

Действительно, когда они обошли весь город и, усталые, присели на площадке, разогнав предварительно с неё змей, они были близки к отчаянию.

— Может, она переехала и живёт теперь в другой части острова? — предположила Адель.

— Вряд ли, — усомнился Джон. — Её сестрица ясно сказала, что она здесь. Жаль, что она не уточнила, где именно. Правда, она сама этого может не знать, раз колдунья без всяких сожалений выпроваживает её со своего острова. Мне кажется, что я уже на пороге.

— На пороге чего? — не поняла Адель.

— На пороге открытия. Не могу сказать, в чём оно заключается, но какая-то мысль точит меня изнутри, как червь. Мы где-то были и что-то видели, но не сделали вывод. Я жду, когда эта мысль проточит меня насквозь и вырвется, наконец, на свободу, но полагаю, что за это время мы успеем поужинать, а, может быть, и переночевать. Ты, Адель, разводи костёр, но старайся сжечь как можно меньше сучьев, а я предоставлю себя в распоряжение тайной мысли.

Девушка старалась двигаться как можно тише, чтобы не мешать Джону думать, однако поспел ужин, а мысль его так и осталась потаённой.

— А всё-таки разгадка где-то рядом, — сообщил Джон, поглощая бобы с солидной порцией солонины. — К ужину её позвать ещё не могу, но, ручаюсь головой, что она уже чувствует запах нашей похлёбки.

— Надеюсь, что завтракать мы будем уже втроём, — ответила Адель, которая кроме усталости ничего не чувствовала.

Спать ей не помешал даже грохот трещотки, а когда она сменила Джона у тускло светящегося костра, то только необходимость ударять о землю трещоткой не давала ей уснуть.

Утром Адель была вялой и усталой, а Джон проснулся бодрым и довольным.

— Хорошая вещь — сон, — вещал он. — Уж каких только чудес не видел я во сне за свою жизнь, а всё-таки никогда не думал, что во сне можно ещё и думать. Веришь ли, что я думал всё время, пока дежурил, и продолжал думать пока спал, но решение пришло ко мне только в момент пробуждения. Теперь я ещё раз его обдумаю и результат сообщу тебе. Я вижу, что ты не отдохнула, Адель, но оставаться здесь ещё на одну ночь мы не можем, потому что у нас нет топлива для костра, а раз так, то мы не можем задерживаться даже на лишнюю минуту.

Адель это понимала и уже разогревала еду.

— Теперь смотри на этот чертёж, — сказал Джон после завтрака и принялся пальцем чертить в сухой пыли план. — Это тот большой дворец, где мы блуждали. Однако мы прошли его лишь по внешней окружности, хоть нам и казалось, что мы петляли в лабиринте. Внутрь дворца мы не попали. Сейчас мы туда вернёмся и как следует поищем вход внутрь.

Девушка признала, что моряк прав, и они вернулись во дворец.

— Вот здесь, у входа, через который мы вошли, я нарисую…

— Только не якорь, Джон, — предупредила Адель, помнившая, как их запутали две стрелы Пахома Капитоныча. — Ты уже рисовал якорь, так что теперь нарисуй что-нибудь другое.

— Якоря бывают разные, — возразил моряк, но нарисовал трёхмачтовый корабль.

Девушка недоумевала, глядя, как скрупулёзно он вырисовывает каждую снасть.

— Ты, как художник, любишь точность, — сказала она.

Джон с удовольствием осмотрел своё творение и кивнул.

— Без точности в нашем деле невозможно, — согласился он. — Но с художником меня сравнивать нельзя. Ведь художнику важно, чтобы корабль был только похож на корабль, а всё внимание он уделяет красоте и общему впечатлению от своего рисунка. А попробуй на его корабле пуститься в плавание, так тут же и потонешь, потому что многое изображено не совсем так, как должно, многое же и вовсе не нарисовано. А на моём корабле всё точно до мельчайшего троса. Трехмачтовик я выбрал не случайно, а затем, что три мачты приносят удачу. Идёт мой корабль под всеми парусами как при попутном ветре, так что нам должна сопутствовать удача. Теперь мы пойдём… хотя бы в ту сторону и будем осматривать каждую стену, каждый выступ и каждое углубление, где может оказаться дверь или просто ход.

— А может, люк в полу, — предположила Адель.

Джон потёр щетину на щеке, поморщился и кивнул.

— Люк мы тоже не можем исключить, хоть это и затруднит нам поиски.

Непрерывно гремя трещотками и распугивая крайне недовольных змей, они обследовали каждый уголок, бугорок и выемку первого и второго помещения, осмотрели земляные полы, но ничего не нашли. Обследовав седьмой зал, Адель усомнилась, хватит ли им месяца на то, чтобы довести дело до конца.

— Не пугайся раньше времени, — отозвался Джон. — Возможно, ход отыщется раньше, чем мы дойдём до середины пути, а вероятнее всего, что таких ходов несколько, и нам остаётся отыскать ближайший.

Миновав двадцатое помещение, они решили отдохнуть в двадцать первом.

— Хорошо-то как! — воскликнул моряк, растянувшись на полу и постукивая трещоткой для полной безопасности.

Адель тоже с удовольствием легла на пол, не думая о покрывавшем его толстом слое пыли.

— Долго отдыхать не будем, — предупредил Джон.