Экспромты с людьми из другого мира стали для меня приятным и желанным времяпрепровождением. Но однажды я узнал, что всё не так радужно, как мне казалось сначала. С одним из зеленокожих у нас никак не получалось сотворить достойную музыку. Пёстро разодетый юноша имел слабое представление о гармонии вообще и об игре на ксилофоне в частности. В результате все мои попытки импровизировать с ним провалились, и те звуки, которые выходили на свет божий, являлись чем угодно, но только не мелодией. Когда этот неудачный сеанс закончился, золотистого сияния не появилось, а вместо него откуда-то сверху сорвалась молния и буквально испепелила молодого франта. Только в этот момент до меня дошло, что я играю с силами, о происхождении которых не имею ни малейшего представления, и которые могут быть смертельно опасными.
Иногда вместо золотистого сияния наши импровизации заканчивал мертвенно белый свет, и зеленокожие сильно огорчались. Полагаю, что это тоже было связано с реакцией неизвестных сил на ход нашего музыкального состязания.
Не сразу я сообразил, что эти музыкальные экспромты можно проводить в студии и записывать на плёнку то, что у нас получалось. Ты же знаешь, Элис, твой братец никогда не отличался догадливостью. Зато после того, как до меня дошли все преимущества подобного решения, в моём распоряжении оказался студийный меллотрон "Mark I". С ним я чувствовал себя почти что богом музыки, я мог заменить собой целый оркестр. Ну и, сама понимаешь, я записывал на плёнку то, что творили мы с зеленокожими. Потом эти фонограммы очень пригодились мне при работе над очередным альбомом. Говорят, он получился весьма нестандартным. Порадуйся за меня, сестрёнка, твой брат теперь - отец нового музыкального стиля! По крайне мере, так написали обозреватели из журнала "DownBeat". Если хочешь, я вышлю тебе диск.
На этой мажорной ноте, пожалуй, я и закончу это письмо.
Приезжай ко мне в гости! Если хочешь, можешь взять с собой Тома и маленькую Дороти.
Крепко вас всех целую!
Твой любящий брат Тони.