Забавы Палача

Затем он посмотрел по телевизору футбольный матч с участием бернской клубной команды, закончившийся ее проигрышем. Бернский характер и европейский футбол всегда казались Медведю несовместимыми вещами. Потом начались новости. Бобби Сэндс в Северной Ирландии объявил голодовку, да и вообще, в мире было неспокойно. Репортаж об Ольстере напомнил Медведю, что завтра надо бы заняться этим приезжим ирландцем. Он выключил телевизор и стал слушать радио. Густавус и Адольфус, похоже, питали слабость к классической музыке: они плавали с нею в такт. Медведь почистил свой пистолет. Пускай он немного ворчлив и тяжеловат, зато руки у него работают как надо. Сервант в его гостиной украшали призы за меткую стрельбу. Стрелять Медведь любил.

Потом он улегся в большую двуспальную кровать, подоткнул со всех сторон одеяло с электроподогревом, взял с ночного столика чашку горячего шоколада и неспешно проглядел кое-какие бумаги, чтобы подготовиться к завтрашней встрече с ирландцем.

— Доброй ночи, малютка, — пробормотал он, поворачиваясь на бок и смежая глаза: он еще ни разу не изменял своему обычному ритуалу ежевечернего прощания с Тилли.

Глава двенадцатая

Фицдуэйн был из тех людей, которые пристально изучают чужие верительные грамоты, — с такими Медведь сталкивался нечасто. Обычно ему стоило лишь помахать удостоверением, и человек сразу тушевался. На пластиковой карточке, которую рассматривал Фицдуэйн — а он мог считаться знатоком подобных документов, — стояло: “Sicherheits und Kriminalpolizei der Stadt Bern” [20]. Он вернул ее владельцу.

— Слова “уголовная полиция” способны отбить аппетит перед завтраком, — сказал он. Медведь заметно удивился.

— Так ведь уже девять, — сказал он. — Я думал, вы успели позавтракать. Отнюдь не собирался мешать вам. У нас в Швейцарии встают рано. Сам я завтракал часа два назад, а то и больше.

Фицдуэйн сочувственно поглядел на него.

— У каждого из нас свои причуды, — сказал он. — Сейчас вы, наверное, уже умираете с голоду. Составьте мне компанию.

Медведю не надо было повторять дважды. Честно говоря, он как раз направлялся в “Беренграбен”, чтобы попить там кофейку с печеньем: этот ресторан славился своей выпечкой. По дороге он сообразил, что его путь лежит мимо гостиницы ирландца, и решил заглянуть к нему не откладывая.

— Как вы меня нашли? — поинтересовался Фицдуэйн.

— По регистрационной карточке постояльца, — ответил Медведь. — Помните, вы заполняли ее, когда снимали номер? Каждый день их забирают из всех гостиниц и пансионов и сортируют в полицейском управлении.

— А если бы я остановился у приятеля?

— Если бы вы были в Берне, я отыскал бы вас, — сказал Медведь, — хотя, может быть, и не так скоро. — Он отвечал немного рассеянно, так как был занят: намазывал на булочку масло и мед. Фицдуэйн наблюдал за ним заинтригованный. Медведь продемонстрировал ловкость рук и конструкторскую смекалку. Он оценил результаты своих усилий критическим взглядом; затем, удовлетворенный, принялся жевать.

— Чему обязан честью вашего визита? — Фицдуэйн сделал официанту знак, показывающий, что приспело время подавать вторую корзинку с булочками.

— Ваш друг, полковник Килмара, знаком с моим шефом, — сказал Медведь. — Он сообщил, что вы приезжаете в Берн и что вам может понадобиться небольшая помощь в ознакомлении со здешними условиями. Разве полковник Килмара не говорил вам об этом?

— Вроде бы говорил, — сказал Фицдуэйн, — но как-то между делом. Он дал мне имя и телефон майора Буиссо, чтобы позвонить ему, когда понадобится.

— Его фамилия Буизар, — сказал Медведь. — Макс Буизар. Он начальник “крипо” — то есть уголовной полиции — и мой шеф. Неплохой человек, но занятой, вот он и попросил меня позаботиться о вас. Передает вам привет и надеется, что сможет повидать вас до того, как вы уедете. — Он улыбнулся. — Неофициально, конечно.

Фицдуэйн вежливо улыбнулся в ответ.

— Конечно. Поблагодарите его от меня, но скажите, что я не собираюсь долго оставаться в Берне, хорошо? Медведь кивнул.

— Жаль, — сказал он. Потом взял чашку с дымящимся кофе обеими руками, словно согревая их. Поднес ее ко рту и подул, но пить не стал. Его глаза над чашкой смотрели умно и проницательно.

— Скажите, мистер Фицдуэйн, — небрежным тоном спросил он, — а что, собственно, привело вас в Берн? Ирландец широко улыбнулся.

— Мне почему-то кажется, сержант Рауфман, что вы уже знаете ответ на этот вопрос.

Медведь молчал. Он выглядел смущенным.

— Хррамф, — наконец произнес он — во всяком случае, прозвучало это примерно так. Разобрать точнее мешала булочка, которую он как раз запихнул в рот. — Однажды, — сказал он, прожевав ее, — я имел честь арестовать юного Руда фон Граффенлауба.

— Расскажите мне об этом, — попросил Фицдуэйн. Медведь слизнул с большого пальца капельку меда. Его лицо, с которого обычно не сходило мрачное выражение, расплылось в обаятельнейшей улыбке.

— Только если вы тоже поделитесь со мной своими секретами, — сказал он. И принялся тихо напевать старинный бернский марш: “Пом, пом, тра-ри-ди-ра, все в поход, ура, ура!”