Забавы высших сил

Во двор Воскобойникова мне заехать не удалось. Под низенькой сводчатой аркой был приварен железный забор с калиткой, на которой с внутренней стороны висел ржавый амбарный замок. Никаких кнопок, звонков и кодов на калитке не было. Только этого еще не хватало, почти огорчившись, подумала я, пачкая руки ржавчиной. Но, к счастью, замок не был заперт. Просто бутафория. Я вытащила его из петель, свободно вошла в арку и водрузила замок на решетку забора, чтобы было проще выйти обратно. Оставалось только протереть руки влажной салфеткой. Что я и сделала, оказавшись в маленьком дворике, который окружали три двухэтажных домика. Так называемый старый жилфонд. Я бы скорее назвала его древним. В таких домиках еще в девятнадцатом веке жили какие-нибудь ремесленники, мелкие чиновники или обедневшее дворянство. После революции их либо расстреляли, если они не успели сбежать в Харбин, либо уплотнили, сделав из таких особнячков коммунальные квартиры, где уже стала проживать не одна их семья, а еще пять-шесть чужих. Вот представьте себе такой кошмар: живете вы в доме, построенном на собственные средства, передаете по наследству внукам, затем правнукам. У вас свой устоявшийся быт. Но тут приходит дядя в потертой кожанке с красной гвоздикой в петлице и большим «маузером» на ремне и говорит: «Властью, данной мне Советской властью, повелеваю принять в свои апартаменты шестнадцать обездоленных граждан молодой нашей республики!» И в ваш уютный домик заселяются шестнадцать Воскобойниковых. «А если кто не согласен…» – продолжает дядя в кожанке и достает «маузер» как аргумент, не требующий дальнейших переговоров. И вот на старости лет со своей многочисленной семьей и кухаркой в придачу вы перебираетесь на первый этаж в комнату, что раньше называлась «людская». Каминный зал у вас становится общей кухней с пятью керогазами, ковры и китайские вазы пропиты новыми жильцами за ненадобностью уже за два дня, паркет идет на отопление печи, поскольку дрова быстро закончились, а новые нарубить никому неохота. С утра до ночи и с ночи до утра вас утомляют их разногласия в бывшем каминном зале и песни про интернационал. Бр-р. Ужас! Да, социализм – светлая эпоха, прошедшая под лозунгом «Долой дворцы, мир хижинам». Вот в такую хижину с покосившейся деревянной дверью, открытой настежь, я и вошла. В длинном полутемном коридоре, освещаемом единственной лампочкой Ильича, я обнаружила по бокам четыре закрытые двери, обитые одинаковым черным дерматином и расположенные напротив друг друга. Впереди просматривалось большое помещение, вероятно, именуемое общей кухней. Там вообще дверь отсутствовала. «Интересно, как они будут ею пользоваться зимой? У них ведь все борщи перемерзнут», – подумала я, приблизившись к жилищу под номером два. Для начала я прислушалась, приложив ухо к холодному дерматину. Тишина. Не обнаружив звонка, я постучала по косяку двери. Ответа не последовало. Не желая сдаваться, я дернула шаткую ручку, и дверь легко поддалась. Перед моими глазами открылась следующая картина: прямо посреди комнаты… Нет, сначала опишу ее интерьер, который того заслуживает. Иначе потом забуду.

Комната оказалась довольно просторной, в три окна со старыми двойными рамами. В одном углу располагалось большое низкое ложе без спинок, как топчан, рассчитанный минимум на трех человек. Застелено оно было китайским пледом с изображением тигра среди джунглей. В другом углу стоял длинный узкий деревянный стол без скатерти, на котором навалено множество предметов кухонной утвари и пустых бутылок. Вдоль стола расположились четыре массивных табурета. Было похоже, что перечисленная мебель сделана вручную. Кроме того, под столом находились два больших пенька, какие можно встретить в лесу. Скорее всего, они при надобности превращались в посадочные места. В углу при входе прямо из стены торчали огромные гвозди, имитирующие вешалку. На них – какое-то тряпье и, что удивительно, настоящая шляпа «цилиндр». Довольно потрепанная, потерявшая идеальную форму и блеск, но настоящая, как будто оставшаяся здесь с того самого девятнадцатого века. Но еще больше меня удивил огромный телевизор-плазма, прикрепленный на противоположной от ложа с тигром стене. Полы, как и в общем коридоре, были деревянные, с облупившейся коричневой краской, стены просто беленые и грязные, а под высоким потолком… Вот теперь о главном.