Забавы жестоких богов

— Я хотел, раз он сам того желает, задействовать Эндфилда в системе института 21–13, того, который занимается разработкой нового оружия и средств защиты. Пусть себе работает. Ожидаемый результат перекрывает все риски с его ненадежностью. В конце концов его можно и убрать. И вообще я не думаю, что Эндфилд представляет опасность.

— Знаешь ли, Юрчик, мне кажется, я поняла, почему ты так долго сидел в полковниках. Ты хотел добиться лучшего результата. То, что кажется хорошим тебе, не всегда может удовлетворить вышестоящего начальника. Ему виднее, что хорошо, а что нет. Не всегда очевидная выгода лучше. И вообще, что ты в него вцепился? Мало ли таких людишек, изобретателей. Не будет его, будет другой. Их много там, на сухом и пыльном шарике, — Ника лениво указала в сторону окна во всю стену, где плыла планета Победа. — И еще запомни, глупенький. Государство это я. Главный закон — мое желание. Хочу мучить Джека и буду, пусть хоть небо на землю валится. А ты, мой милый, запомни: как пришло, так и уйти может. Я имею в виду твое генеральство.

Он в ярости ударил по клавише выключения:

— Да подавись ты, курва е…ая моим генеральством. Ишь ты, благодетельница. Дали блядине власть, теперь и творит, что ее п…а пожелает. Да тебя вся контора перла куда хотела. Ишь ты, выслала себе тепленькое местечко, тупица…

Лазарев и дальше хотел поливать Нику, но Управительница Жизни появилась на экране. Юрий похолодел, в животе нехорошо заныло. И только тогда он заметил, что девушка смеется и не пытается скрыть веселья.

— Браво, Счастливчик! А я все думала, разозлишься ты или нет. Может, с тебя еще будет толк. Но запомни, пожалуйста, — Ника покачала пальчиком, ее лицо стало злым и жестким, — ни во сне, ни наяву, ни пьяный, ни трезвый не думай, что можешь орать на меня, когда я этого не хочу. Наказание будет страшным… Неожиданно девушка ласково улыбнулась ему. — Ставки должны быть высоки. Зайди ко мне через пятнадцать минут, поговорим об Эндфилде по-человечески.

Управительница Жизни приняла Юрия в уютном кабинете, где беседовала лишь с особо доверенными лицами и друзьями. Прочие же должны были выслушивать сидящую на золотом троне Живую Богиню стоя, в холодном и неуютном зале для аудиенций. Управительница Жизни в последнее время стала носить этакие полупрозрачные кусочки материи, которые еще больше подчеркивали ее соблазнительное тело, но теперь она была одета строго и скромно. Вся энергия Лазарева ушла на крик, и теперь он лишь соглашался с ней, выталкивая свой страх вместе с поспешными: «Будет сделано», «Конечно», «Разумеется».

— И еще. Пусть месяц-другой погуляет свободно. Это притупляет бдительность. Только не давай ему делать деньги. У него мания грести под себя зеленые бумажки. Пусть приложит силы, поразвлекается… Потом мы начнем.

— Ника, а ты не боишься, — спросил генерал, внутренне содрогаясь от необходимости противоречить, — что в один прекрасный день Эндфилд захватит крейсер и разнесет эту планету вместе с нами?

— Ты будешь так неискусен в защите? — спросила она таким тоном, что Лазарева снова прошиб пот. Девушка поднялась и прошлась по комнате, приложив в раздумье руку к щеке. — Я предусмотрела и это. На подобный случай у меня в запасе будет команда других Управителей Жизни. Мы вызовем его в особый, недоступный смертным мир и проучим наглеца. Уничтожим его навсегда.

— Правда? — Юрий повеселел. — Надеюсь, вы справитесь.

— Не сомневайся. Сила Управителей Жизни ужасна. Не дай бог какому-либо живому существу испытать его на себе.

— И все-таки почему? Зачем разрушать, если можно использовать в своих интересах?

— Природа слишком щедро наградила его. Капитан Электронная Отмычка не будет верен. Истинная верность основана на сознании слабости перед общей силой. А как волка ни корми, он все в лес смотрит. Обойдемся без Эндфилда. Лучше иметь десяток преданных тупиц, чем одного гения себе на уме.

— О, госпожа, — впервые назвал ее так Лазарев. — Великий боже, как ты права.

— Подожди называть меня так, — Ника подошла сзади к генералу и положила руки ему на плечи. — Я хотела бы, чтобы ты помнил, что я просто слабая женщина, которая нуждается в заботе и любви.

— Но ты же не любишь меня, — с горечью в голосе сказал он, обмякая под ее ласковыми руками.

— Я любила тебя. Скоро ты снова будешь молодым, и я снова все вспомню. Нам ведь было хорошо вместе. А Джек… Он все равно, как бы ни старался, умрет, и умрет мучительно, потеряв все, что имеет, изверясь в своих силах и дойдя до глубочайшего отчаяния.

— Зачем? — с ужасом спросил генерал. — Неужели ты его так ненавидишь?