Забег на невидимые дистанции. Том 2

ИГРА В ОТНОШЕНИЯ с Ханной решительно не дала результатов. Нина не обратила внимания на эту рискованную авантюру, в отличие от всей остальной школы. Ее не беспокоили такие мелочи, как интрижки одноклассников, пусть и самые невероятные. И это говорило о многом.

Как минимум о том, что она полноценна сама по себе, без участия посторонних. К тому же ее окружали такие индивидуумы как Отто и Йорскиллсон, а помимо них оставалась физика, целая вселенная нерешенных вопросов и тем для обсуждения, а также какие-то свои неведомые темные делишки, о которых осторожно шепталась школа.

Обыденные вещи не приковывали ее внимания. Она витала в собственных грандиозных планах и высоких материях, недоступных стандартному уму, и сколько бы Сет ни старался разобрать ее диалоги с Отто, уже по привычке подслушиваемые им всюду, он понимал только то, что эти двое находятся на принципиально ином уровне знаний и постижения действительности, нежели он сам.

Чем дальше, тем больше между ним и Ниной образовывалась пропасть, пугающая своей глубиной. Ридли понятия не имел, как ее преодолеть. Но знал, что обязан это сделать, иначе потеряет что-то очень важное.

Он корил себя за глупое ожидание вызвать у этой девушки ревность настолько ограниченным способом. Обучаясь в одном с ней классе, он даже не существовал для нее, как для него самого не существовали кварки [4], о которых он понятия не имел. О какой ревности может идти речь?

В частности, поэтому Сет и не мог допустить, чтобы кто-нибудь узнал то, что знала Ханна. Если до Нины дойдет хотя бы слушок, будто ее фотографию видели в телефоне Сета Ридли, придется снова переезжать. И лучше сразу в другой штат.

Ханна это понимала. Ханна этим пользовалась.

Умненькая Ханна. А вот он идиот. Зачем он вообще скачал эту фотку? Из-за нее все и началось. Не мог потерпеть и сделать это дома? В более безопасном месте, где не мониторят каждое движение твоего пальца.

Теперь Сет исполнял требования Ханны Биллингсли, опасаясь быть раскрытым и прилюдно опозоренным. Это бы уничтожило его авторитет до конца обучения.

Он подчинялся, но не позволял Ханне ничего сверх меры, осаживая ее, если та перегибала палку. Условия сделки должны соблюдаться обоюдно. Но девушка то и дело норовила сблизиться с ним – как ментально, так и физически.

Если не получалось разговорить его или выпросить один наушник, чтобы послушать музыку вместе, она льнула к нему, обнимала бицепс, клала голову на плечо, аргументируя телесный контакт тем, что для всех они встречаются, а парам свойственно касаться друг друга, иначе в их чувства никто не поверит, заподозрят в обмане.

Угроза сохранению конкретно этой тайны отнюдь не тревожила Сета. Наоборот, уж лучше бы все раскрылось поскорее, и он освободился от нее. Никакими угрозами Ханна не смогла уговорить его трогать ее в ответ, изображая любящего парня. Достаточно того, что он терпит ее присутствие рядом в течение учебного дня и еще немного сверх.

Несмотря на неприязнь к стервозной и подлой Ханне, Сет ловил себя на мягкостях, которые позволял в ее отношении вследствие того, что вынужден был смириться с ее присутствием, чтобы каждый день не злиться заново.

В автобусе он поднимал подлокотник и пропускал ее на место у окна, в столовой переставлял ее тарелки на свой поднос, если ему казалось, что она его не донесет, в классе выдвигал ее стул вместе со своим, брал ее куртку вместе со своей в гардеробе. Это было что-то необдуманное, машинальное, как привычка помогать кому-то, кем бы он ни был, просто потому, что он рядом слишком долго. Когда Сет вспоминал, что Ханна ему никто, хоть и находится в его компании постоянно, было уже поздно.

Поначалу девушка удивлялась мелким жестам внимания (для нее весьма значительным) и благодарила Сета, потом ей надоело, что он никогда не отвечает на ее благодарность, и она редуцировала ее до самодовольной улыбки знающей себе цену стервы.

Ханна упивалась тем, как все смотрят на них в такие моменты. Кажется, все складывалось, как надо, и школа верила, что теперь они вместе, включая ее драгоценных подруг. Мечта становилась явью, подчиняясь ее воле благодаря вовремя совершенным действиям. Шанс был предоставлен провидением, и Ханна воспользовалась.

Крошечные проявления заботы со стороны фиктивного бойфренда были столь же неожиданны, сколь и приятны. Она ожидала от Ридли сплошной агрессии, учитывая ее обещания слить компромат, но парень оказался гораздо спокойнее, если проводить с ним больше времени и не наглеть. Человек устает все время злиться. Даже на того, кто шантажирует его и заставляет делать неприятные вещи.

В глубине души Ханна Биллингсли надеялась, что у Сета зародится что-нибудь вроде стокгольмского синдрома. Пусть он хотя бы просто привыкнет к ней для начала. Увидит, что не такая уж она зловредная, какой кажется, а образ суки у нее скорее вынужденный, приобретенный, а не врожденный.

Но игра зашла слишком далеко. За полторы недели Ридли преодолел допустимые пределы терпения. Бесцеремонность Ханны, напротив, росла в обратной пропорциональности. Она была прирожденной манипуляторшей.