Забери мечту с собой

Все трое мужчин лежали на настилах, укрывшись своей верхней одеждой и тихо беседовали под треск поленьев. Землянку освещало пламя тонкой длинной щепки, закрепленной в металлической рогатюлине. Порывшись в памяти, нашла русское название этой полезной штуковины – березовая лучина. Свет и тени причудливо раскрасили мужские лица – и не определить их истинное выражение. Чтобы не ловить на себе хмурые подозрительные взгляды, я сразу единым движением запрыгнула на верхний ярус и отвернулась к стене. Сами хотели использовать меня, а теперь недовольны и помалкивают.

Тягостная тишина давила тяжелой глыбой; мысли, одна краше другой, вихрем носились в голове, не давали спать. Да еще снова глаза на мокром месте из-за того, что Глеб не верит, хмурится и больше не делится теплом. А мне его отчаянно не хватает. Я перебирала в памяти события с нашей встречи и не могла толком выделить тот момент, когда он захватил власть надо мной и проник в мысли. Да, сначала был просто порыв, безумный план, хотелось, чтобы желание сбылось, а спустя всего пару дней, замечу, что хмурится, – и мое сердце плачет. Как это возможно? Слишком быстро и, кажется, безвозвратно? Может, пока не поздно, уйти от них в лес, я там одна не пропаду, а вот если останусь, то пути назад не будет. Ох, Великая, где были мои мозги еще вчера?..

По мерному сопению поняла, что мужчины заснули. Прямо передо мной под потолочной балкой, светлел оконный проем, в нем виднелся полумесяц. Сосредоточившись на нем и поймав вихрем пронесшуюся мысль, я медленно слезла с постели и, подойдя к стене, застыла, подняв голову и рассматривая луну. Похоже, я просчиталась со временем – у меня его гораздо меньше, чем думала. Не больше недели остается, а я еще не определилась с тем, что делать дальше со своими чувствами, мыслями и планами. Злобный Шассе! Эх, а еще хранительница и чувствующая называется!

– Сири, иди ко мне… – тихий хрипловатый голос, от которого зашевелился каждый волосок на коже и вдоль позвоночника пробежала сладкая дрожь.

Обернувшись, скользнула взглядом по напряженному лицу Глеба. Вытянувшись на коротковатом для его роста настиле, он пристально следил за мной, словно кот за мышью. Сглотнув застрявший в горле ком, я подошла к нему и, опустив голову, ждала, что он еще скажет. А он молча взял меня за руку, притянул к себе и, уложив рядом, накрыл стареньким лоскутным одеялом. Сначала я от неожиданности лежала, затаив дыхание, но постепенно расслабилась, пригрелась и, положив голову ему на грудь, удовлетворенно вздохнула. Вот и ответ на метущиеся мысли и вопросы: мое место в жизни уже определено, и ничего больше нельзя изменить.

Его дыхание шевелило волосы на макушке – платок я на ночь сняла, чтобы отдохнули примятые уши, – и наслаждалась минутами покоя в безопасности, в кольце больших сильных рук.

Глеб щекотно коснулся губами и дыханием моего уха, когда чуть слышно спросил:

– Почему ты не спишь, Сири?

Я передвинулась, скользнув по нему всем телом и также тихо ответила ему на ухо:

– У меня осталась всего неделя, Глеб, я прошу вас поторопиться с выполнением своих обязательств.

– Почему?

Этот простой вопрос застал меня врасплох, потому что именно сейчас не хотела объяснять причину моей торопливости. Поэтому просто замолчала, слушая, как гулко стучит его сердце.

– Ты выглядела неважно, когда вернулась, тебя что-то тревожит или допрос так на тебя повлиял, что ты не захотела говорить с нами?

Задев его кожу носом и глубоко вдохнув его запах, я выложила все, что думала:

– Да вы и сами не хотели со мной говорить. Разве не так? Вы замолчали, когда я зашла, смотрели на меня подозрительно и хмуро, будто я перед вами в чем-то провинилась. Ведь ты сам просил, чтобы я помогла. Я заранее предупредила, насколько это страшно и грязно. Я – хранительница, Глеб, я чувствую ваши эмоции, вашу неприязнь, недоверие, страх. Они липкой паутиной окутали меня как второй кожей, не давали спокойно дышать. Не хотела я вас напрягать своими разговорами.

Он молчал пару мгновений, потом свободной рукой коснулся моего чувствительного ушка, потеребил кисточку, зарылся в волосы ладонью и хрипло возразил:

– Ты не права, малышка, мы замолчали, потому что на тебе лица не было, застыло, словно маска. Нам просто стало неловко, ведь мы заставили тебя выполнять грязную работу. Прости, мы причинили тебе боль. Скажи, маленькая хранительница, а мои эмоции ты тоже чувствуешь?

Я затаила дыхание: неужели моя мечта исполнится?!

– Нет, Глеб, в основном я чувствую что-либо неприятное, направленное конкретно на меня, а ты слишком хорошо прячешь свои мысли и чувства.

Он промолчал и еще крепче прижал меня к себе, продолжая гладить по волосам и спине. Едва не заурчав от удовольствия, я устало провалилась в сон под мерный стук его сердца.

* * *