Забери меня с собой (СИ)

Крис как-то странно посмотрел на собеседника, но ничего не сказал. Все за столом знали о тяжелом расставании, но о подробностях было известно только Хемсворду. По правде говоря, он все еще злился на Анастейшу за то, что она натворила. Мужчина считал ее поступок непростительным, и частенько повторял об этом Джулии, которая время от времени пыталась придумать, как помирить подругу с Томом.

«Как такое можно простить? – недоумевал Крис, закатывая глаза и поднимая руки к небу. – Томасу лучше найти себе скромную англичанку, которая будет верной и любящей матерью его будущих детей. Вот мое мнение!»

Разумеется, невеста не слушала его, она, как и всегда, знала все лучше, чем другие. Однажды, Джулия даже попыталась завести разговор на эту тему с самим Томом, но получила довольно резкий и четкий ответ: «Никогда не произноси при мне ее имя, – заявил он. – Я не желаю ничего знать».

И это, по мнению Криса, оказалось самым верным решением, которое его друг только мог принять в сложившейся ситуации. Вот уже как больше двух месяцев, Томас ничего не слышал об Анастейше, и постепенно приходил в себя. Это, безусловно, шло ему на пользу. Мужчина возвращался к прежней жизни, предпочитая воображать, будто ничего между ним и Аной на самом деле не было.

«Всего лишь сон, – думал Томас, когда его лицо прижималось к подушке, а за окном смеркалось. – Все это было сном».

– Быть может, закатим вечеринку по этому случаю? – предложила Кэт, весело захлопав в ладоши. – Кто со мной?

– Мы все будем только рады! – заверил Крис и обратился к другу: – Ведь так, Том?

– Разумеется, – отозвался мужчина, медленно поднимаясь из-за стола. – Я согласен.

– Я уверена, эти съемки мы запомним надолго! – продолжала восклицать Деннингс, подмигивая Натали.

Девушка весело рассмеялась и что-то ответила, но Томас уже не слушал. Попрощавшись с друзьями, он поспешил вернуться в отель и перенести все свои вещи в трейлерный парк, неподалеку от съемочной площадки. Просиживая на заднем сидении такси, в течение получаса, мужчина забросил сообщение в Твиттер о встрече с партнерами по съемкам, отметил друзей на фотографии, которую они сделали всего час назад, и с чистой совестью отключил интернет. Теперь поклонники будут в курсе самых последних событий, а он хоть и недолго, но отдохнет от назойливого внимания. Нет, разумеется, Томас любил своих фанатов, но и от славы иногда нужно отдыхать.

В свете недавних событий, мужчина старался как можно больше говорить о работе, и не касаться личной жизни. Конечно же, ему пришлось столкнуться с навязчивыми журналистами, которые так и норовили докопаться до сути, однако, Томас пресекал все попытки желтой прессы вытянуть из него хоть какую-то информацию. Мужчина не собирался рассказывать правду и порочить имя бывшей девушки. Какой в этом смысл?

«Ох, ты в моих венах, и я не могу избавиться от этого.

Ох, ты все, что я чувствую во снах на своих губах.

Но ты исчезаешь, и я не знаю, где тебя отыскать…»

Песня заиграла по местному радио и надавила на самое больное – сердце. Том отвернулся к окну, стараясь отвлечься, но слова назойливо проникали в голову и заполняли собой сознание:

«Все изменится, ничего уже не будет как прежде.

Никто не совершенен, но всех в чем-то обвиняют.

Всё, на что ты надеешься,

И всё, что сможешь подделать,

Оставит тебя утром в одиночестве,

Чтобы снова найти тебя днём».

И правда, насколько все изменилось. Мужчина грустно улыбнулся, наблюдая за тем, как быстро меняется пейзаж за окном. Как и всегда, внешне он сохранял полное спокойствие, но душа практически выгорела, оставляя мужчину один на один с собственным разумом.

«Вокруг так темно,

Это больше, чем ты можешь вынести…»

Насколько больше?

Томас глубоко вздохнул и припомнил, насколько тяжело ему далась первая неделя после болезненного расставания. Мужчина испытывал безумное желание броситься следом за Аной и умолять ее вернуться. Да, именно так, и никак иначе. Потребовалось собрать все силы и, в буквальном смысле, топтаться на месте, чтобы, не дай бог, не сорваться и не схватить телефон, а что еще хуже, не ринуться в аэропорт. Это была ломка. Том не мог подобрать своим терзаниям другое название. Несмотря ни на что, он до безумия желал заполнить дыру, образовавшуюся в груди, и заглушить непередаваемую боль, которая и выжигала душу, учинила разлад между сердцем и разумом. Томас долгое время боролся с собой. Он осознавал, что никогда не сможет простить Анастейшу, но где-то в глубине души, свербело горькое чувство одиночества, невольно подталкивающее к очередным ошибкам.