Забери мою душу

Я наивно думала, что что-то изменилось. Поверила в глубине души, что Антон меня услышал. Но его слова хлёстко и метко ударили по больному месту. Он считал меня шлюхой. Потаскушкой. Неверной. Гулящей.

Забудь про всех, кто был до меня.

Горько усмехнулась, смотря в полные гнева глаза. Ещё и считает, что их было много.

— Уходи, Антон, — тихо, но твёрдо сказала я.

— Мишка… — парень растерялся. Видела, как рукой сняло всю его ревность, возбуждение и ярость.

— Уходи, — настойчиво надавила ладонями на широкие плечи, пытаясь оттолкнуть Антона.

Мне было больно. В душе всё сворачивалось от тоски и отчаяния. Я не смогу достучаться до него. Не смогу убедить, что ничего не было с его братом. Что других до него не было. И после никого не было.

— Золотце, — ласково и виновато, не обращая внимания на мои попытки отпихнуть и отодвинуть подальше, — давай поговорим.

— Уходи, — настойчиво повторила.

— Мишутка, что ты заладила? — нежно и несмело улыбнулся, ниже опустился, придавив к кровати весом тела. Теперь он опирался на локти по обе стороны от головы.

Против воли и доводов разума задышала чаще и в несколько раз тяжелее. Горячая кожа Антона согревала. Животом чувствовала всё ещё напряжённый член. Облизнулась, невольно вспоминая его вкус и тяжесть. Между ног заныло.

— Миш, давай поговорим, — нежно коснулся губами моего рта. Невесомо почти.

Я на миг прикрыла глаза, тая от этой нежности. Но злость и обида, пожирающие изнутри, душили все другие эмоции. Тревожность нарастала. Хотелось вскочить с кровати и заметаться по комнате. Я знала это состояние. Знала, что всякий раз оно заканчивалось слезами. И желанием замкнуться в себе на время.

— Малышка, — горячие ладони обхватили лицо, — посмотри на меня.

Упорно отводила взгляд. Не шевелилась. Пустым взглядом смотрела в стену.

Антон тихо выругался себе под нос. Резко поднялся с постели и замер возле кровати, смотря на меня. Я торопливо натянула на тело одеяло по самую шею. Прикусила губу до боли, пытаясь остановить слёзы, но они подступили к глазам. Слезинка сорвалась с ресниц и покатилась по щеке.

— Мишка… — Антон опустился на колени возле кровати, нашарил мою руку под одеялом и уткнулся лбом в неё, — не плачь, прошу.

— Уходи, — звенящим от слёз голосом повторила я. — Не дай бог от потаскухи подцепишь какую-нибудь заразу. Я же через столько рук прошла.

— Миша…

Видела, что Антон потерял дар речи. Побледнел резко, даже губы белыми стали. Выдернула ладонь из горячей руки, повернулась на бок, спиной к парню, и подтянула колени к груди. Больше не пыталась сдерживать слёзы. Слышала, что Антон топтался за спиной. Не спешил уходить. Но и оправдываться не стал.

Через некоторое время зашуршал одеждой, одеваясь. Дверь в комнату тихо закрылась. Позволила себе всхлипнуть и оглянуться, чтобы убедиться, что Антон ушёл. Ждала, когда хлопнет входная дверь, но стояла подозрительная тишина. Решила, что из-за собственных всхлипов не услышала, что парень ушёл.

Всхлипывая и глотая слёзы, сползла с кровати, ёжась от холода, и быстро достала одежду из шкафа. Надела. Стало морозить и трясти. Двинулась на кухню, чтобы согреться чаем.

Замерла на пороге, заметив на столе дымящуюся чашку с чаем. Снова накрыла злость. Сначала оскорбил, а потом чай налил. Заботливый какой. Схватила чашку, выплеснула жидкость в раковину и зарыдала, сотрясаясь всем телом, наблюдая, как жидкость скрывается в сливе.

Вспомнила, что о бардаке и лужах воды на полу в ванной комнате. Умылась и вытерлась полотенцем. Налила чай, разбавила холодной водой, добавила лимона и мёда и залпом выпила.

Включила свет в ванной и тут же прикусила губу. Чёртовы слёзы никак не желали перестать литься из глаз. В крохотной комнатушке, где всё мне теперь будет напоминать о Тоше и его порочных пальцах, был идеальный порядок. Не было луж воды на полу, а полотенца аккуратно висели на крючках.

Кинула взгляд на себя в зеркало. Лицо опухло от слёз, губы искусаны, на шее следы. От пальцев Димы и поцелуев Антона. Злость медленно стала отступать, но обида никуда не делась. Недоверие и ревность Антона просто убивали. Раздирали на части. То, как и каким тоном была произнесена фраза, ранило. Зацепило. Больно и глубоко.

Но Антон прав. Нам нужно было поговорить. Я должна была высказать всё сразу. Воспользоваться моментом и объяснить, что его брат недалеко ушёл от Димы. Что дверь я ему открыла лишь по той причине, что в глазок их перепутала. Что Игорь силой меня удерживал и прижимал к себе, пытаясь поцеловать.

Выпив ещё одну чашку чая, согревшись и немного успокоившись, переоделась в спортивный костюм и двинулась в соседнюю квартиру. Сначала робко постучала, после позвонила. Дверь открыла мать Антона. Я сначала оторопело уставилась на женщину, пытаясь понять, находится ли она под действием наркотиков или сейчас в трезвом уме. Знала, что в такие моменты её ломало и она становилась крайне агрессивной.

— Михайлина, — женщина расплылась в улыбке, которая показалась мне крайне фальшивой и натянутой, — рада тебя видеть.