Забери мою душу

Игорь заметно спал в лице. Сначала побледнел, потом покраснел. Полный ярости взгляд перевёл на меня. Зацепила его малышка. Сильно зацепила. И пока она говорила, у меня пазлы складывались. Ведь права она. Почти во всём. Только родители с ранних лет выбрали себе любимчика. В этом Игорю стараться не приходилось. Особенно мать слепо любила его. Казалось, что чем хуже Игорь к ней относился, чем дальше посылал, тем сильнее она его любила. Батя же считал, что в отличие от меня, бесхребетной размазни, Игорёк характер имеет.

— Сучка. Тварь лупоглазая, — Игорь взбесился, рванул вперёд. Я знал этого урода слишком хорошо. По роже видел, что ударить собирается. Слишком сильно слова Мишки зацепили. Ну да, маленький член комплекс. Болезненный такой.

Перехватил летящий в лицо Мишки кулак, до хруста костей сжал и руку заломил. Игорь заверещал, как свинья на убое. С удовольствием заломил руку ещё сильнее, чтобы брат жирным задом кверху стоял. В Москве разожрался.

— Пусти меня, сучёныш!

— Бате пожалуешься? Или матери? — ехидно спросил на ухо.

— Пошёл нахуй! Больно! Пусти!

— Я ведь предупреждал, Игорь. Просил мою девушку не оскорблять. Писька короткая, а язык длинный.

Мишка вдруг захохотала, сгибаясь в два раза. Я не смог сдержать улыбки, слыша её заразительный смех.

— Вали отсюда, Игорь. Серьёзно. Если ты не хочешь проблем, вали. Тебя не было здесь три года. Ты никакого отношения к этой квартире не имеешь. У тебя есть несовершеннолетняя сестра, которой должна достаться квартира, — Михайлина чеканила каждое слово.

— Хер там, — прохрипел Игорёк, выпрямляясь, пятясь и растирая плечо. Смотрел зло и с ненавистью. Признаюсь честно, я испытывал удовлетворение. Игорь редко выходил из себя. — Мамаша на меня квартиру переписала ещё четыре года назад.

— Ошибаешься. Завещание было переписано, Игорь, — холодно осадил брата.

— Сука. Наркоманка сраная.

Я сжал зубы с такой силой, что они заскрипели. Хотел снова врезать Игорю, но ладошка Мишки накрыла мою руку.

— Мы ещё разберёмся с этим, ублюдок. Хата будет моей. А страшила мелкая окажется в детском доме.

Я не раз видел, как Мишка злится, выходит из себя, но ещё никогда не видел её такой. Она медленно подошла к Игорю. Я не видел выражения её лица, но судя по тому, как попятился брат, он испугался. Испугался девушки, которая была в полтора раза меньше его.

Мишка вскинула руку. Услышал хруст. Игорь взвыл и схватился за нос. На пол закапала кровь. Звук пощёчины. На роже Игоря остались следы от ногтей Михайлины.

— Убери свою бешеную подружку от меня, — брат на меня перевёл взгляд. — Убери! Больная! Сучка бешеная.

— Вроде отличником в школе был, а уроки плохо усваиваешь, — бить Игоря больше не стал. Только за грудки схватил и по лестнице стал толкать вниз. — В следующий раз я тебе что-нибудь сломаю. Проваливай. Ещё раз сюда заявишься, все зубы выбью.

— Ты ещё об этом пожалеешь. Ты и твоя баба, — Игорь на пару пролётов вниз сбежал и заорал на весь подъезд, вскинув голову. — На улице окажетесь.

Я дёрнулся, делая вид, что вниз спускаться собрался. Игоря ветром сдуло. Сбежал, как трусливый шакал, поджимая хвост. А я стоял, смотрел, как изредка рука его за перила хватается, слушал, как дверь хлопает, и думал, почему раньше никогда не замечал, насколько омерзителен близнец?

Спины коснулись ладошки. Скользнули под куртку и свитер. Улыбнулся и глаза прикрыл. Просто кайфуя. Просто наслаждаясь близостью своей малышки.

— Омерзительный человек, — шепнула Мишка.

Я развернулся к ней лицом. Стоял на несколько ступенек ниже, поэтому лица оказались на одном уровне.

— Я теперь тебя бояться буду, — вскинул руку и костяшкой указательного пальца провёл по её щеке.

— Почему? — Мишка шутку не поняла, напряглась.

— Вдруг меня сковородкой огреешь. Или скалкой, — улыбнулся.

— Ты улыбаешься, — малышка пальцами коснулась моих губ. Потом качнулась и поцеловала невинно. — Ты улыбаешься, — повторила шёпотом. — Мой Тошенька, — обе ладошки обхватили моё лицо. Мишка замялась, а у меня сердце замерло в груди. — Я так сильно тебя люблю.

Задохнулся. На несколько мгновений забыл, как нужно дышать. Смотрел на малышку, в её сияющие зелёные глаза, в самое красивое лицо на свете и не мог сказать ни слова. Будто онемел.