Забирая жизни

Подошла к Звеку и что-то прошептала. Тот кивнул и распорядился:

– Пусть сидит здесь.

Ева со Звеком и Баннером вышли. Сзади донеслись крики Дэррила – он звал Эллу-Лу.

– Сейчас мы с Пибоди оприходуем Парсенс. Вам все это снова слушать не обязательно, помощник шерифа.

– Нет, я участвую до конца. Только позвоню шефу и сяду наблюдать.

– Та же тактика? – поинтересовался Звек, когда Баннер отошел.

– Та же. Окажите мне огромную услугу, Звек! Не складывается у меня с торговыми автоматами… Возьмите мне пепси!

Когда она начала вытаскивать жетоны, он помотал головой.

– Угощаю! Я вам должен гораздо больше!

– Принято.

Напилась жадными глотками, хотя от тошноты шипучка не избавила.

Затем пошла делать то же самое и слушать то же самое из уст Эллы-Лу…

Эпилог

Когда Ева все закончила, хотелось на неделю в душ и год отсыпаться.

Подробный рассказ Эллы-Лу в общем повторял показания Джеймса. Возможно, он не был таким романтичным, без полетов на звезде, но выложила она все.

Что-то – со страхом от мысли, что с ней сделают нечто подобное. Что-то – с болезненной и страшной потребностью в мужчине, который перещелкнул в ней выключатель кровожадности.

Под конец, когда Элла-Лу отчаянно пыталась сдернуть наручники, проклинала Еву и орала на агентов ФБР, которые поставили ее на ноги и поволокли к выходу, Ева сдержала слово.

Дэррила вытолкнули из допросной, и они друг друга увидели.

– Дэррил! Дэррил! Помоги! Спаси меня!

Он бушевал, как умалишенный.

– Элла-Лу! Я тебя люблю, Элла-Лу! Я тебя найду! Нас не разлучат!

– Я люблю тебя, Дэррил! Я буду ждать! Всю жизнь!

Федералы поволокли их в противоположных направлениях, и по коридору еще долго носилось эхо отчаянных клятв.

Звек протянул Еве руку.

– Лейтенант, если я когда-нибудь буду вам полезен… Что угодно, в любое время – без вопросов!

– Спасибо. Хотелось бы знать, куда их отправят.

– В противоположные части вселенной. Обещаю!

Он отошел, и Ева надавила пальцами на глаза. Когда опустила руки, перед ней стоял Рорк.

– Ты еще здесь?

– Да, хотя несколько раз отлучался.

Он положил руки ей на плечи, и она жестом показала на допросную. Прикрыла дверь.

Позволила себе прислониться к нему, позволила себя обнять.

– Всегда думаешь, что хуже быть не может, не бывает. Надо так думать, иначе не сможешь работать. Хотя еще как бывает! Сегодня самое ужасное – слушать их рассказ: как они получали удовольствие, как заводились и называли это любовью.

– Ты сделала дело и передала полномочия ФБР. Это и есть любовь – к погибшим, правосудию, своей работе. Настоящая любовь!

Он крепче ее прижал и коснулся губ. От долгого ласкового поцелуя у нее на глаза навернулись жгучие слезы.

– Я знаю, знаю! Но полезно услышать еще раз. Сейчас возьму себя в руки…

– Увезу тебя домой.

– Подожди, надо связаться с матерью Купера, сказать, что их поймали.

– Конечно.

– Вдруг и она сможет перевернуть страницу… И еще – узнать, как там Кемпбелл.

– Мира и Уитни уже справлялись. Жива, настоящий боец! – Рорк чуть-чуть отстранил Еву и помассировал ей плечи. – Шансы теперь есть, состояние критическое, но не безнадежное. С ними обоими друзья и родные.

– Ладно. Хоть какой-то лучик света в этом навозе! И не последний. Пойдем со мной, тебе тоже будет не лишне…

– Лучики я люблю.

Она взялась за дверь, оглянулась.

– Что бы ни было, благодаря тебе я узнала настоящую любовь!

– Что бы ни было, ты показала мне, что любовь все меняет. Все возвышает! Все дает!

– Поужинаем сегодня вдвоем! Без копов и разговоров о делах, только мы с тобой. Как на свидании. Согласен?

– Хочешь свидание?

Она была удивлена не меньше.

– И правда, хочу…

– Тогда решено!

Успокоившись, она вышла из допросной.

– Приготовься, – прошептала Рорку и направилась к столу Бакстера.

– Захват так захват, лейтенант!

– Классика для учебников. Слушай, я знаю, ты переживал за Трухарта, но мне было немножко некогда из-за этой парочки влюбленных садистов.

– Понимаю. Он ничего, держится. Да и работа есть, только что закрыли вчерашнее дело. Я пытался что-то выяснить, но надо ждать еще сутки.

– Ха! И ты думаешь, я позволю подчиненным мучиться неизвестностью двое суток? Не подергаю за ниточки?

– Так вы узнали? Спасибо, Даллас! А можно…

Он повнимательнее взглянул ей в лицо и осекся.

– Черт!

– Слушай, Бакстер, экзамен сложный, куча народу не сдает с первой попытки…

– Да, все так… Черт! Лучше я сам ему скажу. Смягчу как-нибудь…

– Ага, лучше ты… Лучше сам скажи, что у нас в отделе теперь новый детектив! И у него – золотой жетон!

– Я… Что?

– Что ж ты за коп, если не чувствуешь, как тебя водят за нос!

– Он сдал?

– Сдал, Бакстер, с лёта! Гордись!

– Застрелиться! Застрелиться!..

Он привстал, и Ева заметила особый блеск в его глазах.

– Только попробуйте поцеловать меня, детектив, – неделю ходить не сможете!

– Ну срочно же надо кого-то поцеловать! Пибоди!

– Что?

Пибоди устало повернулась, а Бакстер уже сдернул ее со стула, наклонил и смачно приложился к губам.

– Эй, эй! – проговорила она, выпрямляясь.

– Трухарт! Ко мне! – заорал Бакстер.

– Новый вызов? – Трухарт прибежал искренний и сияющий в своей униформе.

– Нет, не в этот раз. Поздравляю, детектив!

– Я сдал? – Трухарт сглотнул. – Сдал?