Заблудившаяся половинка, или Танцующая в одиночестве

– Я его люблю. Ну как ты не понимаешь, что я его люблю?!

– Да хорош ты мне по ушам ездить со своей любовью! Как любишь, так и разлюбишь. Сама посуди, что тебе может дать он, а что я! Зачем ему голову забивать всякой ерундой? Пусть спокойно себе работает. Он же математик, так пусть и считает дальше свои цифры. Ты его с правильного пути не сбивай. Короче, Нин, перебирайся в мой дом. Будем с тобой вместе жить, как муж и жена.

– Нет! – отрезала я.

– Ты так отказываешься, как будто у тебя есть выбор. У тебя нет денег. Ты преступница, которая не сегодня завтра должна оказаться за решеткой. У тебя будет шрам на лице, на тебя же ни один мужик не глянет и уж тем более не западет. Ты хоть понимаешь, что ты стала уродиной?! Понимаешь или нет? А я тебя любить буду. Я тебе новый документ сделаю. Из того дерьма, в которое ты попала, тебя вряд ли вытащишь. Я тебе новый документ заказал. С новой фамилией, с новым именем. По этому документу ты будешь моей женой. Тебя никто не тронет. А если захочешь, ребенка мне родишь. У меня все дети только внебрачные, а мне настоящего наследника хочется. Мне ведь лет-то уже немало.

Я убрала руку Костыля со своего подбородка и тихо сказала:

– Если я что-то и хочу, так это покинуть твой дом как можно быстрее.

– А куда ты пойдешь?

– Это не твое дело.

– Хочешь попасть в тюрьму? Ты хоть знаешь, что такое тюремная вонь и как ею дышать?! К тюрьме нужно быть готовым! Ты хоть знаешь, что такое тюремная камера?! Держись за меня крепче, чтобы никогда этого не узнать. Вместо двадцати пяти человек в камере восемьдесят, а то и все сто! Ты когда-нибудь спала на нарах?! А крохотное окошко с решеткой! Одно-единственное на всю камеру! Будешь лежать на нарах и вдыхать тюремную вонь! Многие закрываются мокрыми полотенцами, потому что боятся, как бы ночью от страшной жары и вони не остановилось сердце. Ты не сможешь вообще ни о чем думать, у тебя просто не будет мыслей, твой мозг будет словно в пелене. А тюремная похлебка?! – не мог остановиться Костыль. – Дай-то Бог тебе ее никогда не пробовать. А тебя это ждет. Ты слишком изнеженная, ты не сможешь там продержаться. Твое тело покроется язвами, их называют бутырской болезнью. Ты хоть понимаешь, что тебя ждет?! В общем, вставай, пошли ко мне в дом. Все будет хорошо. Вот увидишь. На днях привезу твой новый паспорт, и у тебя начнется новая жизнь. Я покажу тебя лучшим врачам, сделают операцию, будешь красивее. Намного красивее, чем раньше.

– Нет, – отчеканила я. – Нет.

– Что – нет?

– Я люблю Сергея. Я очень люблю Сергея.

– Тогда я его убью.

– Что?

– Я сейчас же прикажу своим людям его убить. Не будет Сергея, не будет и никакой любви.

– Нет!

Костыль взял телефонную трубку и, набрав какой-то номер, сухо сказал:

– Паша, я в домике для гостей. Срочно ко мне зайди.

Паша появился довольно быстро. Увидев меня, он присвистнул:

– Евгений Александрович, а чего это у нее все лицо в крови?

– Ударилась, на нож наскочила.

– Понятно, – буркнул Павел. Заметив недовольный взгляд своего босса, он, видно, решил не задавать больше вопросов.

– Я позвал тебя, чтобы ты дал ребятам команду финансиста убрать.

– Когда?

– Прямо сегодня. Только сделайте все красиво. Лучше, если это будет автомобильная авария. Можно сразу, как только стемнеет. И только так, чтобы вообще никаких признаков жизни не было – ни больниц, ничего подобного.

– Как скажете, шеф. Красиво наши ребята умеют. Сделаем все в лучшем виде.

Павел хотел было уйти, но я вскочила и закричала:

– Нет! Нет! Нет!

– Павел, стой. – Костыль ухмыльнулся. – Девушка нам что-то хочет сказать.

– Я хочу сказать, что не нужно никого убивать. Закрывай свой гостевой дом. Я буду жить в твоем доме…

– Умница. Павел, по поводу финансиста все отменяю. Пусть пока живет и радуется. Может, познакомится с кем, влюбится, женится, детей нарожает. Парень молодой. У него вся жизнь впереди…

Глава 22

Этой ночью после любовных утех с Костылем я долго лежала без сна, никак не могла сосредоточиться и хоть о чем-нибудь думать. Я выпила кучу обезболивающего, но у меня по-прежнему страшно болела щека, боль отдавала в затылок. Казалось, моя голова разлетится на части. А затем у меня началось что-то вроде бреда. Мысли путались, сознание меркло. Я посмотрела на Костыля. Он спал и сладко похрапывал. Наверное, ему снились хорошие сны. С трудом поднявшись с кровати, я подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Из зеркала на меня смотрела девушка с разрезанной щекой, в ране запеклись сгустки крови. Я попробовала закрыть рану волосами, но она была большая, доставала почти до губы. И вдруг из моей груди вырвался пронзительный крик. Вырвался сам, против моей воли, и я с грохотом упала на пол.

– Я не хочу жить! Я не хочу жить! Господи, забери меня к себе! Господи! Господи, сжалься надо мной! Господи!!! За что ты меня так, Господи?! Ну что я тебе сделала плохого?!

Я каталась по полу, билась в истерике. Костыль взял меня на руки, перенес на кровать и попытался успокоить.

– Нина, ну успокойся, пожалуйста… Успокойся. Я же рядом. Я никуда не ушел. Я же тебя не бросил…