Заблудившийся всадник. Фантастический роман

— Никогда не думал, что так трудно объяснить до предела кратко главные особенности эпохи, в которую живешь. С чего начать-то, не знаю… Как растолковать, что такое НИИ, научно-исследовательский институт? В ваше время открытия делались одиночками, у каждого ученого по нескольку книг выходило к моим тридцати пяти, а я что могу предъявить? Полдюжины рецензий да две статьи. Да еще звание кандидата наук — это своего рода ступень некой табели о рангах.

— И какому же чину соответствует? — оживился Овцын.

— Черт его… — начал Ильин, но, услышав рокот надвигающегося извержения чувств со стороны Ивашки, поправился: — Бог его ведает.

Везувий благочестия умолк.

— Но все-таки, — настаивал Овцын. — Коллежскому асессору? Титулярному советнику? Или, ежели военные чины предпочтительнее, по этому соответствию…

— У нас любят говорить, что наука чинов не терпит. А вот поди ж ты, без степени никуда… Но и с ней я что такое? В лучшем случае капитан.

— Следственно, в партикулярном состоянии — губернский секретарь, незамедлительно отозвался Овцын. — С чем вас чувствительно поздравляю! Ежели не из дворян будете, то теперь на потомственную к первенствующему сословию принадлежать право получили. Честь имею, ваше высокородие!

Представительница девятнадцатого столетия презрительно фыркнула:

— Глупости какие! Как же это вы умудрились в светлое будущее всю эту рухлядь утащить?

— Господин Овцын истолковывает мои слова в свойственной его веку манере… Но двинемся дальше. Я начал с социального своего статуса. Теперь скажу о личном. Неженат. Развелся.

— У вас разрешены разводы? — спросила девушка.

Получив утвердительный ответ, захлопала в ладоши.

— А у вас какие-то проблемы по этой части? — осведомился Ильин.

— Да нет, просто я давеча битый час спорила с папа, что ежели любовь между супругами иссякает, они обязаны освободить друг друга…

— По Чернышевскому прямо, — заметил Ильин.

— Ой, вы знаете «Что делать?»? — обрадовалась девушка. — Его издают?

— Да, и весьма часто.

— А Федорова-Омулевского, а Иванова-Классика?! Я обожаю их. А как мило пишет о мужицком горе Прыжов.

Ильин понял, что его соузница — натура восторженная, и решил быть поосторожнее, дабы не задеть ее чувства.

— Я, знаете, не большой охотник до народнической литературы. Имена, вами названные, слышал, учась в университете. Но читать этих писателей не приходилось. По-моему, и книги их теперь, в мое время то есть, не издаются. У нас к Достоевскому интерес, к Лескову…

— Как? — всплеснула руками девушка. — Этих ретроградов, этих… Ведь они пишут по указке Третьего отделения! Лесков — это, если не ошибаюсь, тот господин, что прежде под псевдонимом Стебницкий писал. Пасквильные романы «Некуда», «На ножах»… Да что же это за затмение на вас нашло?..

— Знаете ли, — деликатно пригасив голос, заговорил Ильин. — Злоба дня штука каверзная. То, что вам казалось главным, оказалось мелочью, а вот действительные ценности современники часто проглядывают…

— Милостивая государыня, — вмешался Овцын. — Что-то вы про мужицкое горе говорить изволили — не уразумел. Ужли сей низкий предмет вас занимать может? По разговору-то вы как будто не из податного сословия…

— Да, я тоже из дворян… к сожалению, к стыду своему. Но я искуплю вину предков перед народом. Долг интеллигенции перед мужиком…

— Позвольте узнать, а батюшка ваш в каких чинах, — перебил щеголь.

— Генерал от инфантерии, — сконфуженно произнесла девушка. — Только это ровным счетом ничего не значит.

— О, напротив, — заволновался Овцын. — Его превосходительство, вероятно, в Петербурге место службы имеют. Или на покое уже, среди верных рабов довольство вкушают?

— Каких рабов? — возмутилась девушка. — Крепостное право восемь лет как отменили! Папа приехал на лето в имение, и я с ним напросилась, надо же, наконец, начинать познание народной жизни. Теоретически я подготовлена, а вот практически…

— Еще вопрос, — подал голос Ильин. — В сумбуре этом… вы единственная, кто нам свое инкогнито не раскрыл…

— Ах, пардон, — смутилась генеральская дочь. — Анна Аполлоновна Бестужева-Мелецкая…

— Так вы князю Феодору Гаврииловичу кем приходитесь? — с умилением в голосе спросил Овцын.

— Правнучка.

— Помилуйте, да ведь сие… — Губернский секретарь захлебнулся от переполнявших его чувств. — Вашего дедушку, Флегонта Феодоровича, не далее как третьего дни изволил нянчить. Прешустрый младенец, в одночасье кафтан мне испачкать изволили… Так выходит, они сынишку своего Аполлоном нарекли? Превосходное имечко, изрядному, стало быть, воителю досталось…