Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес

Боря догнал ребят и пошел рядом с Вовой. По дороге часть ребят отсеялась, но кое-кто еще тащился за ними. А Боря хотел остаться вдвоем. Это было совершенно необходимо — остаться вдвоем с Вовой. И для этого Боре пришлось поработать. За ними увязались было Митя с Витей — они закидывали Вову вопросами о лайнере, ну и, конечно, эта самая Наташка. С ними надо было немедленно и безжалостно разделаться, пока Вова не дошел до дому.

Боря резко повернулся к ним.

— А вы куда? — Он даже замахнулся на них, и Митя с Витей отпрянули в стороны.

Оставалась еще Наташка. Она бежала рядом, выставив вперед свой длинный нос; видно, у всех любопытных вырастают от любопытства такие вот носы.

— А ты? Не слыхала?

И Наташка ускакала от них на своих тонких, быстрых ногах.

Боря огляделся — никого вокруг. Все шло как надо.

Он полуобнял Вову, нагнулся к нему и тихо сказал:

— Могу дать тебе шариковую ручку с тремя цветами… Хочешь?

— Я не хочу его менять, — сказал Вова. — Его Гена делал больше месяца.

— И еще дам запасные стержни с разной пастой — красной, синей и зеленой.

— Не надо. — Вова крепко держал под мышкой коробку.

— А чего б ты хотел?

— Ничего.

— Могу дать в придачу футбольный мяч, будешь стукать, — сказал Боря и подумал: «А как же я сам обойдусь без мяча?»

Вова молчал.

— Ну, тогда еще танк, он ездит и стреляет — огонь из пушки.

— Из магазина? — спросил Вова.

«Откуда ж еще!» — чуть не крикнул Боря: он ведь не мог, как его Гена, сам делать машины… «Что ж ему предложить?» — в смятении перебирал в уме Боря, вспомнил про Глеба и вдруг придумал — замечательно придумал. И уже у самого дома сказал:

— Помнишь, ты недавно встретил возле дома меня с дядей Шурой, и он был с Клоуном…

— Это, тот черный доберман-пинчер? — сразу вскинулся Вова. — Ох и собачка!

— Так вот, у них есть щенки этой породы, одного они обещали папе…

Вова прямо-таки притих весь и остановился.

— Дам тебе и его в придачу.

Глаза Вовы изучали Борино лицо. Глаза у него были жалостливые, добрые, чуткие… Боре стало нехорошо, и он отвернулся. Но другого выхода у него не было.

— Не веришь? Я вижу, ты не веришь! — Боря оскорбленно вскинул голову. — Тогда идем к моей маме, она подтвердит.

Боря знал, что Вова никуда не пойдет.

— Не нужно, — сказал тот. — Только чтоб ты и вправду…

Вот до чего довел его Глеб своим обменом!

— Даю слово! И ты знаешь, какая это редкая порода? Такого щепка и за пятьдесят рублей не купишь, а я его в придачу…

— Ну я просто не знаю, — засомневался Вова и вздохнул.

— У тебя никого нет дома? — быстро спросил Боря.

— Мама, но она сейчас уходит… А что?

— А то, что я скоро забегу к тебе… Ладно?

— Зачем? — Вова поглядел па него испуганными глазами в белых, поросеночьих ресницах. — Лучше в другой раз, я ведь не хочу…

— Да ты не бойся! Я только на минутку, — ласково сказал Боря и побежал к своему подъезду.

И тут он увидел, что к этому же подъезду с тросточкой-зонтиком идет их соседка Александра Александровна — сухопарая, негнущаяся, как и ее тросточка-зонтик, старушка в древней черной соломенной шляпке и черном пальто.

Она всегда ходила с книжкой в руке, была неслыханно вежливой со всеми и неслыханно прямой, придирчивой, и временами от всего этого Боря невыносимо страдал.

Все ей не так! И дверью лифта нельзя слишком громко хлопнуть, и хохотать вечером у ее двери — как будто дом был ее собственностью, — и даже на балконе нельзя обильно поливать цветы — вода, видите ли, капает на ее балкон…

Но главная неприятность произошла совсем недавно. Боря заметил на скамье у подъезда кем-то забытую книгу с синим обрезом, полистал ее, но прочитать ничего не смог: она была на каком-то иностранном языке. Но зато бумага была великолепная — плотная, гладкая, белая. Боря не взял эту книгу, а только вырвал из середины двойной лист — какого голубя сделать можно! — а книгу оставил на скамье.

Прибежав домой, он тут же сделал голубя, пустил с балкона и бросился вниз, чтоб подобрать его. И увидел у подъезда Александру Александровну с голубем в одной руке и с книгой в другой.

Видно, книга была ее — спохватилась и вышла за ней, а голубь, как нарочно, спикировал к ее ногам…

— Твой? — спросила она.

Боря кивнул.

Язык у него отнялся. Откуда же знал он, что это была редкая, не переведенная у нас книга какого-то «бесподобного Анатоля Франса»! Ведь не по-русски же напечатана!

Ну и до мамы с отцом дошло… 0-о-ох!

Александра Александровна жила под ними, и Боря старался не ездить с ней в лифте.

Увидев ее, он прибавил шагу, почти побежал вперед, нырнул в подъезд, вскочил в кабину лифта и нажал кнопку своего шестого этажа. Он ехал вверх, и щеки его горели как в лихорадке. Ура! Здорово он придумал про собачку!

Боря на миг представил, как поразится Глеб, когда он принесет ему этот лайнер.

Боря выскочил из кабины и кинулся в квартиру. Уже в коридоре по ребячьим голосам понял, что к Костику опять нагрянули первоклассники. Боре это не очень нравилось: вечно у них толчея…