Заблудившийся звездолёт. Семь дней чудес.

«Уж это точно», — подумал Толя и стал размышлять, как завести с ребятами разговор, с чего начать. Он даже ночью проснулся и всё думал о том же. Вот если бы Серёжка был сейчас не на своём Марсе, а Петя Кольцов, весельчак и насмешник с вечно растрёпанными волосами, не в Хрустальном, а добрый и мягкий Андрюша Уваров не на своих дальних раскопках, — всё было бы легко… Не нужно было бы их уговаривать: сразу бы согласились лететь с ним! А вот в Альке Толя не был уверен до конца…

Утром он пораньше встал и вышел во двор. Он хотел перехватить Альку с отцом. Однако, выйдя из подъезда, Толя смутился, увидев у платана Жору. Жора время от времени позёвывал и поглядывал вверх. Волосы его были тщательно расчёсаны набок, рубаха аккуратно заправлена. Вдруг Жора перестал зевать, и с лица его исчезли даже остатки сна…

Конечно же, в окне появилась Леночка. Ну как Жора не понимает: она всегда посмеивается над ним, над его аппетитом и бездельем, а он…

Толе вдруг стало неловко: ещё подумают и про него…

И Толя, незамеченный, отошёл к воротам. Минут через десять у гаража взревел двигатель автолёта, и Толя, увидев в нём Альку с отцом, загородил ему путь и раскинул руки:

— Возьмите и меня!

— Я же говорил тебе, Толя, что там очень большая глубина, — сказал Андрей Михайлович. — И Алик будет на берегу, нельзя вам…

— И я с ним! — крикнул Толя и прыгнул в откинувшуюся дверцу.

Минут через двадцать автолёт остановился у берега, возле пустынных, диких скал. Андрей Михайлович перелез с этюдником в маленький, видимо постоянно стоящий здесь катерок и двинулся на нём в море.

— Сегодня он хочет закончить картину, — сказал Алька, — положить последние мазки, а это самое трудное… Отцу кажется, что эта картина лучшая из всего, что он написал, и я всю ночь не мог спать и хочу первый увидеть её!

— Ну хорошо, тогда я отвернусь и посмотрю её после тебя…

— Какой ты, Толька! — захохотал вдруг Алька и потряс Толю за плечи. — Ну что с тобой делать?! Нельзя же быть таким… Вместе увидим!

Катер уходил всё дальше, уходил в открытое море, туда, где на морском дне с незапамятных времён лежал непонятно каким образом сохранившийся эсминец — так когда-то назывались довольно большие суда, обшитые толстой бронёй, вооружённые пушками и торпедными аппаратами, которые предназначались для уничтожения людей, кораблей, самолётов и обстрела береговых укреплений. Этот эсминец, судя по некоторым уцелевшим в архивах документам, отважно защищал берега от кораблей и самолётов фашистской Германии и был потоплен. Алькин отец случайно обнаружил его во время поисков интересных подводных пейзажей. Эсминец готовились поднять, чтобы превратить в музей, и художник хотел написать его на морском дне.

Толя оторвал глаза от бескрайнего моря и сказал:

— Когда-то люди убивали друг друга… Не верится, что всё это было.

— Было, но очень давно… — ответил Алька, глядя на уменьшающийся катерок с отцом. — Сейчас он нырнёт к эсминцу и будет писать, пока хватит в баллонах кислорода.

— Слушай, Алька, — внезапно сказал Толя, — можно с тобой поговорить как с другом?

— А почему ж нет? Конечно.

— Я знаю, тебе на Земле хорошо, и мне на ней хорошо… Но ведь нельзя ни на минуту забывать, что мы не одни во Вселенной, что есть там планеты, на которые ещё не ступала нога землянина, на которых всё не так, как у нас…

— А я и не забываю, — едва успел вставить Алька. — Нет двух одинаковых планет, но ведь на Земле и даже в нашем Сапфирном работает немало консультантов оттуда по обмену межпланетным опытом, и они рассказывают нам…

— Мне мало этого! — Глаза Толи сверкнули. — Я сам хочу увидеть тех, кого никто не видел, побывать там, где никто не был, почувствовать то, чего никто не чувствовал!

— Ого! — сказал Алька и прошёлся вокруг автолёта, раскидывая туфлями лёгкий, сыпучий, ещё прохладный песок, потом взял свой маленький этюдник. Однако он так и не открыл его, потому что Толя продолжал этот не совсем понятный ему разговор.

— А тебе, значит, не хочется всего этого, да?

— Почему не хочется? Очень хочется! Но ведь мы с тобой ещё не готовы ко всему такому… И потом, Луна, например, мне уже порядком надоела!

— Зачем Луна! А сколько есть планет! — задыхаясь, быстро заговорил Толя. — Представь себе, Планета Говорящих Деревьев: они всё понимают, любуются звёздами и засыпают, а по утрам просыпаются и переговариваются с соседями и шепчутся с травой… Или вообрази: есть во Вселенной Планета Красных Птиц; это очень умные, мыслящие птицы, и они создали свою высокоразвитую птичью цивилизацию…

Алька весело засмеялся.

— Ты что, не веришь? — спросил Толя. — Скажешь, не может такой быть?

— Почему не верю? Наверно, есть планеты и необычней…

— Да конечно же есть! — обрадовался Толя. — Помнишь, какие ты рисовал мультфильмы — мой сценарий, твои рисунки — и мы показывали их во дворе?.. Особенно здорово у тебя получился фильм о Планете Добрых Змей и о Планете Мужественных Кроликов… На тех планетах можно увидеть такие краски и перенести их на картины, что люди замрут от восхищения… Мы с тобой должны побывать там!