Заблудшая душа

– Я ездила, – глухо отозвалась Вероника. – Вначале Паша мне наврала, сказала, что отвезла игрушки в детский дом. Я стала спрашивать в какой, требовала, чтобы она назвала мне адрес, и тогда она призналась, что выбросила их на помойку. Сложила в большой голубой чемодан, который, сколько я себя помню, лежал у нас под диваном, и отнесла к мусорным контейнерам. Ты понимаешь хоть, что это предательство? – всем корпусом подалась вперед Вероника. – Она поступила с игрушками точно так же, как когда-то с ними поступили прежние хозяева. Только на этот раз еще циничней. Понимаешь?

Каркуша молча опустила голову. Хоть ей и были понятны переживания и чувства Вероники, но в душе она по-прежнему разделяла позицию Паши.

– Ну, я, короче, подхватилась и помчалась на старую квартиру. Но, если честно, надежды на то, что чемодан окажется там, где его оставила Паша, не было почти никакой. Во-первых, я не сразу поняла, что игрушек нет. Сама знаешь, что такое переезд – гора сумок, чемоданов, свертков, тюков. А когда обнаружила пропажу, Паша мне еще два дня голову этим детским домом морочила. В общем, никакого чемодана у контейнеров я, конечно, не нашла и двинула на городскую свалку. А когда оказалась там, стало ясно, что шансы найти голубой чемодан на такой огромной территории, заваленной горами мусора и разного хлама, равны нулю. В тот день я до самой ночи бродила по свалке, но от слез не видела ничего.

Девушка помолчала немного, потом вздохнула и тихо сказала:

– Да и в новой школе у меня все как-то сразу не заладилось… Я и в старую-то скрепя сердце ходила, а тут вообще караул…

– А ты в каком классе учишься? – решилась задать вопрос Катя.

– Училась, – поправила ее Вероника. – Переехали мы как раз после зимних каникул, и училась я тогда в десятом классе.

– Так ты что, бросила школу? – продолжала допытываться Каркуша.

Вероника коротко кивнула:

– Я Паше еще после девятого класса говорила, что не могу больше туда ходить. Каждый день, засыпая, с ужасом думала, что утром снова на пытку идти… Хотела в училище художественное поступить, но Паша и слышать ничего не желала, заладила одно: «Нужно получить среднее образование». Так я бы и в училище его получила… Но тогда я еще не была такой самостоятельной, привыкла во всем Пашу слушаться… А потом ей так резко не до меня стало, что, когда я перестала ходить в школу, она узнала об этом лишь тогда, когда к нам домой явился директор с моими документами под мышкой.

– А сколько ты к тому времени уже прогуляла? – участливо поинтересовалась Каркуша.

– Где-то около двух месяцев.

– С нашей бы Люстрой – так мы классную руководительницу называем, – сказала Катя, – такой номер не прошел бы. Тут же зараза трезвонить начинает, стоит только один день пропустить. А твоя классная что, ни разу даже не позвонила?

– Звонила, – вяло отозвалась Вероника. – Только Пашу мою к тому времени застать дома было уже практически невозможно. И, наверное, у администрации школы сложилось впечатление, что ребенок сам себе предоставлен. Да так оно, собственно говоря, и было, – невесело улыбнулась девушка.

– А как Паша отнеслась к тому, что тебя из школы исключили? – продолжала проявлять интерес Каркуша.

– Спокойно, – последовал резкий ответ. – Я-то, когда прогуливала, втайне надеялась на ее бурную реакцию. Хотела, наверное, таким образом привлечь к себе внимание. Это помимо того, что мне и вправду невыносимо было в эту школу ходить… Но не тут-то было. Пашутка спокойно сложила мои документы в тумбочку и сказала с невозмутимым видом: «Что ж, в конце концов, ты уже взрослый человек. Решай сама, чем дальше будешь заниматься».

– И что же ты решила? – осторожно поинтересовалась Катя.

– Как видишь, – с деланным безразличием пожала плечами Вероника.

– Но ведь ты хотела в училище какое-то поступать… – Теперь в голосе Каркуши звучало недоумение. – Ты пробовала?

– Не-а, – покрутила головой Вероника. – Расхотелось что-то. Нет, вообще-то я как приехала в Москву, сунулась было в одно художественное училище, но там тетенька такая суровая посмотрела на мои работы и сказала, что у меня очень слабая подготовка. И вообще, им, оказывается, нужны только крынки на фоне драпировки, геометрические предметы и все такое, а у меня одни портреты.

– Портреты? – удивленно вскинула брови Каркуша. – Ты рисуешь? – Сейчас ею руководило уже не праздное любопытство, а желание хоть чем-то помочь Веронике.

– Ну да, – как бы нехотя отозвалась Вероника. – Пыталась когда-то.

– А Паша… – Каркуша осеклась, но потом набрала полные легкие воздуха и выпалила: – Она знает, чем ты тут занимаешься?

– Нет, конечно, – как-то странно улыбнулась Вероника. – Впрочем, не думаю, что ее это слишком волнует.

– Да она наверняка разыскивает тебя с милицией! – предположила Катя. – Как ты можешь так?

– Никого она не разыскивает, – махнула рукой Вероника. – Я же сказала ей, что поехала к отцу, готовиться к поступлению.

– Значит, папа твой в Москве живет? – зачем-то спросила Каркуша, хотя это и так было ясно.

– Ну да, – кивнула Вероника.