Заблудшая душа. Переселенец

Центурион не являлся гением мысли, но и идиотом тоже не был.

– Повиновение императору!

Поняв, что меня услышали, я поднялся на балкон к Ларе. Затем загнал слишком любопытную девушку под стенку на один из стульчиков, приставил к ней гвардейца, а сам, отобрав щит у еще одного легионера, приготовился наблюдать за шоу, так сказать, с галерки.

Расчет центуриона вновь оказался верным – двери на двух противоположных входах рухнули практически одновременно, и в зал хлынула толпа заговорщиков.

Однако! А их здесь изрядно!

И это были не наемники, а цвет нации – рыцари империи и их оруженосцы. В отличие от земного Средневековья у местных рыцарей было не один-два оруженосца, а по несколько десятков, в зависимости от достатка. Рыцарем здесь мог быть только дворянин, а оруженосцем – кто угодно. К тому же дворяне оруженосцами практически не служили – гордость не позволяла, разве что самые бедные и у самых именитых вельмож.

Атака местной рыцарской конной лавы напоминала старинный клинок с наварными лезвиями – на острие и по бокам сталь тяжелобронированных рыцарей верхом на хорошо защищенных тяжеловозах, а в середине мягкое железо оруженосцев в кольчугах с пластинами и на легкобронированных лошадях.

В зале запестрело от разнообразия гербов на щитах и их сочетания, и это о чем-то смутно напоминало. Порывшись в чужой памяти, я понял, что здесь в основном были собраны южные рыцари, а также бойцы из дружин недавно арестованных герцогов.

С герцогскими бойцами все понятно, а вот чем я не угодил южанам? Ведь мать императора была родом с юга, и там Хвана всегда любили и поддерживали. Да уж, загадка, но искать на нее ответы было как-то не ко времени.

В принципе тягаться с такой массой воинов было бессмысленно, но центурион на это и не рассчитывал – его дело отсрочить прямой контакт заговорщиков с императором до прихода подкрепления.

Как оказалось, гвардия если и расслабилась от мирной службы, то не до конца. Через выход, в который мы так и не пошли, по трупам рыцарей и оруженосцев ворвался отряд легионеров. Сразу стало понятно, почему дед Хвана провел свою реформу. Если рыцарские отряды напоминали пчелиные рои вокруг многочисленных рыцарей-маток, то легионеры шли ровно как на параде – сразу после входа в зал плотная колонна развернулась в ровные ряды, моментально прикрывшись теперь уже штатными щитами.

Бунтовщики оказались зажатыми между двух масс легионеров – вторая появилась из противоположной двери буквально на плечах отряда «буйволиного» рыцаря.

Все, ловушка захлопнулась, теперь осталось определить – для кого именно. Неожиданно образовавшийся клин из легионеров, который рванул в сторону балкона, вселял надежду, что не для нас.

После первой подсказки мозг центуриона включился полностью – он вывел всех, кроме одного гвардейца, на балкончик музыкантов. Да и оставшийся не занимался обороной лестницы, а продолжал закидывать узкий пролет стульями музыкантов.

А мысль дельная – гора даже легких стульев в тесном пространстве винтовой лестницы остановит любого нападающего минут на двадцать, а больше и не надо.

Наш балкончик возвышался над залом метров на шесть, и забраться на него было непростой задачей. Нападавшие решили было закончить дело по-быстрому и забросать нас острыми железками – от коротких копий до мечей, – но легионеры уже оттеснили меня в глубь балкона, к Ларе, и закрыли сплошной стеной щитов.

Дальнейшее я видел плохо. Только минут через пятнадцать мне удалось растолкать телохранителей и подойти к перилам балкона, и то под прикрытием Лована со щитом.

Бой в зале уже шел к закономерному финалу. Как-никак возле дворца квартировали два гвардейских легиона, причем двойные, а это восемь тысяч бойцов. Другой вопрос – как они умудрились пропустить во дворец такую толпу? Но об этом позже.

Зал был забит и живыми, и мертвыми воинами, только на данный момент выживших легионеров было значительно больше, чем рыцарей. Бой шел только в правом дальнем углу и практически под нашим балконом. Посмотрев вниз, я заметил макушку лишенного любого украшения шлема «буйвола». Фланги рыцаря защищали только три оруженосца, и все они уже смертельно устали.

Сам не знаю почему, но мне стало жаль этого воина – возможно, именно потому, что я слишком многого не знал.

– Взять живьем!

Судя по оскалившимся лицам легионеров, делать этого они не собирались, но ослушаться прямого приказа не смогли. Вот тут в дело пошли церемониальные алебарды. Несколько длинных орудий смертоубийства с дополненными крючками-лезвиями прижали выживших заговорщиков к стене, а затем легионеры повалили их на пол.

В это время бой в правом дальнем углу зала закончился поголовной гибелью рыцарей. Что бы там ни происходило, им я помочь уже не мог.

А вот интересно – смогу ли помочь себе? Любовный угар сменил адреналин боя, так что подумать о своей судьбе элементарно не хватало времени. У меня не было даже намека на толковый план.