Заблудшая

Насытившись ее криками, насильник забросил плетку в дальний угол и, прижав своим телом плачушую девушку к полу, вошел в нее. Медленно двигаясь, он начал говорить:

– Не плачь. Ты ведь будешь послушной игрушкой? Если сделаешь все, как я скажу: снимешься в фильме завтра, хорошо сыграешь, правдоподобно, – я не буду тебя больше бить. Мне надо много денег. За натуральность хорошо платят. Завтра я приведу сюда нескольких парней, и они тебя по очереди отымеют, хорошо? Ох, как представлю картинку…  – он задвигался активнее и выстрелил оргазмом прямо в лоно своей жертвы.

– Мы устроим тут настоящую оргию, – прошептал насильник, застегивая ширинку, – а пока отдыхай.

Он выключил свет и ушел. Вика рыдала. Кричала на всю комнату. Звала на помощь, истерила, но никто ее не слышал. Похоже, звукоизоляция была очень качественная. «Боже, лучше бы мне умереть! Забери меня, Господи, только не надо завтрашнего дня, убереги от предстоящего кошмара! За что мне это все? Такое бывает только в страшных фильмах! Это все не со мной! Не со мной!» – от слез глаза слипались, и Вика постепенно уснула.

Глава 52

Проснулась в холодном поту. Все тело неимоверно болело. Но самое страшное было впереди. Вика села, подогнув, под себя ноги и тихо заскулила. Что было делать? Скоро придут мучители. Она точно не отдастся им. Решительно сжав кулаки, девушка почувствовала себя готовой на все. «Я умру, пофиг. Пусть бьют ногами, пусть что хотят, то и делают. Я не буду с ними спать. Изнасилуют, блин, да. По-любас. Только рейтинги поднимет и продаст подороже. Что же делать? Что делать?». Долго перебирая варианты, девушка решилась до последнего драться, плеваться, кусаться. Пусть лучше ее изобьют до беспамятства, чем она будет чувствовать всю жестокость и развратность своего положения. После этого нервы немного успокоились. Все тело трясло, зуб на зуб не попадал. Но в сердце, как кремень, стояла уверенность – умереть, но не сдаваться.

Потянулись долгие часы ожидания страшной участи. Ужасно хотелось пить. В туалет сходила тут же в углу. Ни о каком аппетите речи, конечно, не шло. Вика меняла положение тела, чтобы не сильно затекало, разминала руки, ноги, чтобы быть готовой к отчаянному сопротивлению.

Постепенно в голове воцарялся порядок, пришла самоуверенная решительность, что она, словно Джеки Чан, сможет раскидать всех обидчиков по стенам и сбежать. Только вот жажда становилась невыносимой, да нестерпимо воняло испражнениями.

Вика легла и задремала. Буквально через мгновение сквозь сон послышался скрежет открываемого замка. Она тут же вся собралась, сжала кулаки, почувствовав себя упругой пружиной, готовой выстрелить прямо в морду врагу. Сердце бешено колотилось, стремясь вырваться наружу и закричать «Помогите!», но делать этого нельзя. Просто кусаться и царапаться. Такого ни один мужик не любит. Тогда ее начнут бить по щекам и отключат от этого беспредела.

Дверь резко распахнулась, и в комнату влетел солдат спецназа в полном обмундировании. Он оглянулся, и, заметив, что кроме девушки в комнате никого нет, поспешил к ней. Глаза ее безумно расширились, она искренне не понимала, кто это? Очередная ролевая игра в жертву и насильника? Где камера, свет? Или все-таки ее спасают?

– Вы в порядке? – спросил солдат сквозь ткань балаклавы.

– Пить, – попросила Вика.

Солдат кивнул и увидел на руке девушки наручник, уже порядочно изодравший кожу запястья. Сделал успокаивающий жест рукой и устремился к выходу. Вика закричала:

– Нет, не оставляйте меня! Я боюсь!

– Сейчас я принесу отмычку.

Вика села на пол. «Неужели? Неужели это все? Их взяли?», – она тихо заплакала. Когда вернулся солдат со связкой ключей, беззвучные рыдания сотрясали тело девушки. Он расстегнул замок наручника, помог подняться и осторожно повел Вику наверх. В доме никого не было. Они вышли на улицу, у порога ожидала скорая помощь. Вика влезла внутрь, выпила предложенную бутылочку воды, улеглась на кушетку, укрывшись пледом и, беспрестанно вытирая слезы, поехала туда, куда вез ее спасительный автомобиль.

Через несколько минут они подъехали к больнице. Фельдшер, не задавая вопросов, взял девушку под руку и повел в приемный покой. Там, на кушетке, сгорбившись и спрятав лицо в руки, сидел дядя Андрей. Он поднял голову на звук, и Вика увидела красные заплаканные глаза. Она и не думала, что столь взрослый мужчина может плакать.

Андрей встал, подошел к племяннице и обнял ее, стараясь прижать к себе всю, целиком, он вдыхал запах ее волос, и девушке было ужасно стыдно, ведь три дня, проведенные в подвале, оставили на них весьма неприятный оттенок. Андрей провел пальцами по голове, по щекам, отстранил ее от себя:

– Никогда, слышишь, никогда я больше тебя никуда не отпущу. Хочешь ты этого или нет! Я обещаю защищать тебя, не обижать! Ты сможешь заниматься всем, что душе угодно. Ни в чем не будешь нуждаться. Только живи. Рядом, чтобы я мог нести за тебя ответственность, чтобы я видел, чтобы у тебя все хорошо. Слышишь? Ты меня слышишь?