Заблудшие

— Кто желает с оружием в руках отстаивать независимость Украины?

Хороший вопрос. Откажись и останешься в овражке с пулей в голове. И для согласия уж больно простенькая процедура. Разве сотник не понимал, что ради спасения собственной шкуры все сделают шаг вперед? А может, не все так просто, как кажется? — размышлял Игнатов. Понятное дело, что его голос влился в хор голосов тех, кто был не против дать согласие на вступление в отряд УПА. Где он только не воевал? В Красной армии, шуцманшафте, а если доведется то и в украинской повстанческой армии повоюет, до поры до времени. У немцев паек, жалование, а что здесь? Скитаться по лесам за непонятную идею? Главное остаться в живых, а там и обратно сбежать можно, — тешил себя подобной мыслью Федор. Когда Дубовой предложил желающим воевать за новые идеалы, обозначить свою позицию в виде шага вперед, то Федька без колебаний сделал это. Остался на месте лишь фельдфебель Жукаускас.

Идиот! — другого бы слова к поступку своего командира Игнатов вряд ли подобрал. Сотник, судя по его довольному лицу, был даже рад такому решению Антанаса.

— Не веришь в идею Свободной Украины? — с ухмылкой, поинтересовался Литвинчук.

— Нет. Я дал присягу, — спокойно ответил шуцман.

— Идейный значит? На что рассчитываешь? Отпускать я никого не собираюсь, — предупредил Дубовой.

— Понимаю, — не стал изворачиваться Жукаускас.

— Уважаю честных. Хорунжий, — обратился сотник к Бородаю. Только теперь Федька заметил на лацкане куртки Степана нашивки хорунжая.

— Быстро Степа в гору пошел, — отметил про себя Игнатов.

— Говоришь, что твой товарищ надежный? Пусть это докажет, — забрал он карабин у стоявшего рядом бандеровца, и передал его Зленко. Тот без дополнительных слов понял, что от него хотят. Жукаускаса толкнули в спину, уводя куда-то в темноту. Хлестко прозвучал выстрел, которого все так напряженно ждали. Федька не успел прийти в себя, как его за шиворот вытащили из общей массы.

— Этого тоже туда. Он хотел сдать меня гестаповцам. Что допрыгался? А я ведь тебя предупреждал, — зловеще улыбался Степан, держа Игнатова за воротник куртки.

— Да ты чего Степа? Я же тогда просто пошутил. Мы же тебя не сдали, — залепетал Федор.

— Не верю я ему. Гнида он, — произнес Бородай.

— А где твой дружочек? — появился еще один отрицательный персонаж. При виде «Мясника» у Федьки задрожали поджилки. Надо же ему было так влипнуть?

— Он в Гуте остался, — клацая зубами от страха, произнес Федор.

— Мы все уехали, а он остался.

— С женушкой своей? Хочу еще раз повидать Стешу. Сладкая баба, — облизнулся Бородай.

— Так, что в расход его? — обратился Степан к «Дубовому». У Федьки выступила испарина на лбу.

— За кого разговаривали? — захотел знать Литвинчук, о ком так интересовался хорунжий.

— Друг у него Гришка Чижов, пулеметчик первой роты. Это он «Мясника» вычислил. У меня с ним давние счеты. Здесь у Чижова жена полячка живет, — пояснил ситуацию Степан.

— Вот и возьми его к себе. Зачем патроны переводить, пусть поляки раскошелятся, — оказался не столь кровожадным Литвинчук.

— Повезло тебе, — толкнул Степан в плечо Игнатова.

— Часики верни. Не пригодятся они тебе больше, — потребовал бандеровец обратно свою вещицу.

— Да, да, — суетливо произнес Федор, поспешно снимая с запястья часы.

— Сегодня на рассвете будем штурмовать Гуту Степанскую. Там засели наши враги польские шляхтичи, которые многие годы угнетали украинский народ. Вы должны будете в бою доказать свою преданность нашему делу, — кратко выступил сотник. Даже перепуганному Игнатову было понятно, что ни какой борьбы за идею не будет, а их просто используют, как пушечное мясо, посылая в первых рядах атакующих. Выживут, хорошо, не выживут туда им и дорога. Литвинчук еще тот хитрец. Деваться им все равно будет не куда. Впереди отряд самообороны, а сзади головорезы УПА. Убьют если не те, так другие. Но все равно, есть хоть какой-то шанс выжить.