Заблудший ангел

Инспектор, атеист из семьи республиканцев и член коммунистической партии с восемнадцати лет, мертвенно побледнел. И из самой глубины его существа вырвалось заклятие на языке его матери:

— О demo![2]

Дьявол.

7

Когда в конце концов я выбралась из собора, на улице непроходимой стеной лил дождь. Ненастье погрузило город во мрак, и только вспышки молний выхватывали из небытия лестницы и колонны близлежащих домов. Я с трудом приходила в себя, мне казалось, что я оглохла на левое ухо, руки и ноги мои непроизвольно подергивались, но, к счастью, довольно скоро спазмы прекратились. Я моментально вымокла, но, как ни странно, это пошло мне на пользу. Напомнило мне, что я жива… и что все еще может произойти любая неожиданность. Инстинктивно я ощутила море запахов, витающих в атмосфере, — ароматы влажной земли, сырого мха, горящих в камине поленьев. Эти запахи и барабанный стук дождя по камням мостовой помогли мне унять сердцебиение и успокоиться.

Но не всем так повезло.

Мужчина, вызволивший меня из храма, казалось, кипел от ярости. Я выскочила первой и не успела присмотреться к нему, но, по-моему, как только мы покинули собор, он вступил в спор с группой каких-то людей, явно его оскорблявших. Тотчас же меня отвели в сторону и препоручили заботам двоих пожарных, которые проводили меня под ближайшую крышу, защищавшую от ливня, и закутали в одеяло.

— Смотри, — воскликнул один из них, увидев замигавший фонарь, — дали свет!

Окружив меня настойчивой заботой, пожарные где-то отыскали для меня пластмассовый стул и принесли бутылку воды, которую я опустошила в пару глотков.

— Не беспокойтесь, сеньорита. Вы поправитесь.

«Поправлюсь?»

Их тон навел меня на размышления. Переживания последних часов вкупе с девятью часами непрерывной работы наверняка сказались не лучшим образом на моей внешности. Рискуя показаться легкомысленной, я начала озираться в поисках какой-нибудь отражающей поверхности, чтобы оценить масштаб бедствия. В конечном итоге мне требовалось занять себя чем-то далеким от «монахов», выстрелов и светящихся облаков. На какой-то срок лекарство подействовало. Застекленная дверь единственного работающего в это время кафе лишь подтвердила плачевное состояние, в котором я находилась. Из этого своеобразного зеркала на меня глянула растрепанная девица с совершенно безумным взглядом. Рыжая грива казалась тусклой в таком освещении, зеленые глаза потемнели, и под ними четко обозначились припухшие мешки, напугавшие меня по-настоящему. «Во что ты вляпалась, Хулия?» — спросила я себя. Однако больше всего меня взволновало то, чего я в своем отражении не увидела, — силы, тонуса и энергии. Наверное, я здорово стукнулась, потому что вся верхняя часть спины болела так, будто я упала с лесов.

«Леса… Вот еще напасть!»

Я скрестила пальцы, чтобы пули туда не долетели. Лаборатория находилась прямо под площадкой, а компьютер хранил на жестком диске результаты всех моих исследований.

— Сейчас подойдут полицейские поговорить с вами, — сообщил наиболее словоохотливый пожарный. — Подождите здесь, пожалуйста.

И действительно, через минуту появился какой-то тип в бежевом плаще. По его лицу текли струи воды, на носу сидели запотевшие очки в белой оправе, живо напоминавшей две толстые макаронины, а лицо выражало глубокое недовольство происходящим. Он подошел ко мне и с явной неохотой выдавил приветствие. Потом вытер руку о подкладку плаща и подал мне ее с заученной вежливостью.

— Добрый вечер, сеньора, — высказался он для начала. — Я инспектор Фигейрас, полиция Сантьяго. Вы себя нормально чувствуете?

Я кивнула.

— Видите ли… — забормотал он, — ситуация весьма неприятная для нас. Человек, который вас вывел из собора, утверждает, что вы попали в засаду. Он сказал на довольно примитивном испанском, что вас зовут Хулия Альварес, это правда?

Я снова кивнула. Инспектор продолжал:

— В мои обязанности входит допросить вас как можно раньше, но этот мужчина, сотрудник сил безопасности США, настаивает, что должен сообщить вам нечто безотлагательное.

— Полковник?

Фигейрас изобразил изумление, будто не ожидал, что я назову Николаса Аллена по званию. Однако, быстро сориентировавшись, утвердительно наклонил голову:

— Да, это так. Вы не против сначала поговорить с ним? Если вам неудобно, я…

— Нет-нет, все в порядке, — прервала я его. — На самом деле, у меня тоже накопились к нему вопросы…

Инспектор приказал позвать полковника.

Впервые увидев Николаса Аллена при ярком свете, я удивилась. Это был мужчина ростом метр восемьдесят, примерно пятидесяти лет от роду, обладавший манерами безупречного джентльмена. Его костюм изрядно пострадал во время заварухи, из которой мы только что выбрались, но дорогой галстук и крахмальная рубашка отчасти сохранили изначальный лоск. Когда Фигейрас распорядился позвать полковника, тот вышел из припаркованной на краю площади машины и приблизился к нам, неся в руке кожаный чемоданчик. Едва успев поздороваться, он взял стул и уселся рядом со мной.