Заблуждение

– А что? Серёжа прав, – вмешалась Юля. – Как мне кажется, он уже давно заслужил главную и по-настоящему стоящую роль!

– А Серёжа у нас – что? – великий артист? – возмутилась её словами Даша.

– Я считаю, что у него огромный талант! – заявила Юля.

Вряд ли кому её слова могли так понравиться, как Сергею, и Бранько – очевидно, в знак благодарности – подошёл к Юле, и они стали обниматься. Костя, поневоле ставший свидетелем данного действа, в самый момент полу-отвернулся от этой парочки и скривил для нас такую противно-забавную физиономию, что я, равно как и остальные, завидев её, просто никак не смог сдержать в себе внезапно нахлынувший поток смеха. Даша же обернулась на все 180 градусов, чтобы не видеть ни Сергея, ни Юлю.

Когда столь противный эпизод остался позади, мы, наконец, начали репетировать. Но … буквально тут же выяснилось, что у нас не хватает реквизита для сцены. Пришлось бежать за стульями в кабинет физики (из актового зала стулья мы взять не могли – они были сцеплены между собой по тройкам и нам не подходили). Итак, когда проблема с мебелью была решена, на сцену всё же вышел Лёша. Как и следует из плана, ему предстояло открывать наше представление. Слова Лёша уже более-менее знал, однако выглядел пока ещё как малоуверенный и не совсем вжившийся в роль актёр, – поэтому Костя и Даша, наблюдавшие из зала, наверняка были не совсем довольны его действиями. После двух дублей между ними, как и следовало ожидать, начался разговор на тему, что может быть не так.

А в это время мы – пока не задействованные напрямую в репетиции актёры – собрались у пианино. Так как никто, кроме Лёши, нормально играть на этом инструменте не умел, начали вполне ожидаемо «бомбить» по клавишам. Особенно рьяно веселился Саня, впрочем, не отставали от него и Арман с Кариной.

Поначалу эта «игра» была ещё хоть чуть-чуть терпимой, потому как шла относительно громко, но потом, когда дело дошло уже до fortissimo, стало понятно, что проводить репетицию в таких условиях и дальше просто не представляется возможным.

Даша, поняв это быстрее всех остальных, подошла к кучке «пианистов» и начала просить о тишине. Мы отреагировали и вроде как успокоились. Но, как оказалось, ненадолго. Снова начали доноситься громкие стуки, и лязги, и визги, которые Лёша весьма компетентно охарактеризовал как «раздражаю-щие слух тритоны»… А потом ещё Саня достал свой плеер и стал слушать музыку на всю катушку!.. Более того, в противоположном углу Сергей с Юлей продолжали тискаться и говорить друг другу всякую хрень, причём достаточно громко, – и, в общем, от всего этого количества децибелов создавался такой огромный диссонанс, что проведение репетиции вконец стало невозможным, и Костя понял, что теперь вмешаться придётся ему. Он отправился в закулисье, порылся там и вышел на центр сцены уже с большущей палкой, очень сильно похожей на посох Деда Мороза, после чего незамедлительно начал стучать ею по полу, – так, что тот аж весь затрясся, и показалось даже, что что-то там где-то на сцене сейчас вот-вот возьмёт, да и обрушится! Тут же Костя прекратил это действие, да больше оно, впрочем, и не требовалось, ибо шумящий народ от стуков тоже всколыхнулся и отошёл от своих поистине громких дел.

– …! – выругался он. – Чё вы делаете?! До выступления три дня, а у нас ещё и конь не валялся! – во всю мощь крикнул Таганов и стал продолжать уже спокойнее: – Мы же так ни хрена не успеем! Заканчивайте этот «бомбёж» – только инструмент портите. И больше внимания, Сергей! – обратился он к Бранько. – Что вы тут устроили! Лучше посмотрите на сцену, – чуть тихо добавил Костя. – И вообще: все слушаем Лёшу. После него, кстати, ваша очередь.

На том речь закончилась. Ничего не скажешь, Костя может обуздать сошедший с рельс спокойствия коллектив, ибо – действительно! – после его слов в зале стало заметно тише. Да, многие ещё разговаривали между собой, но ни лишних выкриков, ни громыхания клавиш не было слышно, да и разговоры были столь тихими, что никак не могли повлиять на ход репетиции.

Впрочем, та всё равно получилась откровенно провальной. Только мы добрались до середины постановки, то есть до разговора Александра Степановича с директором, как вдруг в этот момент необычайно бодро прозвучал звонок, и…

– Да… Даже до конца не довели… – огорчённо заключил Костя и обратился далее ко всем: – Что делать-то будем? Когда устроим следующую репетицию?

– Завтра, разумеется, – ответила Даша. – Причём потратить на неё придётся, как я думаю, целых два урока. А то опять всё так растянем, что даже полный прогон не сумеем сделать.

– Да, это верно, – согласился Костя.

– Дальше всё будет легко. По декорациям проблем не возникнет. С костюмами всё тоже нормально – для выступления нужна обычная школьная форма, и никаких джинсов и футболок!

В этот момент многие справедливо засмеялись, так как на Даше сегодня были именно джинсы; да и причёска её явно соответствовала молодёжному стилю. Впрочем, она очень часто именно так и одевалась.