Забор, чердак и прочие неприятности

‒ Я сейчас буду делать коллаж, а вы меня направляйте, хорошо? ‒ парни слаженно угукнули. Девушка нарисовала длинную горизонтальную черту, превратив ее во временную шкалу. ‒ Во сколько домработница ушла вечером?

‒ Жертва приехала в семь, женщина погрела ей поесть и в восемь ушла, ничего подозрительного, никаких звонков и других примет, что Васнецова ждала гостей, она не слышала и не видела, ‒ Марк достал фотографию адвоката и прицепил к нулевой отметке. ‒ Убили ее около полуночи, в семь утра обнаружили.

‒ Интересно, сколько времени нужно потратить  на такое кровавое оформление и поиск документов? Час-два? ‒ Саша задумалась. ‒ Хотя убийца имел в своем распоряжении всю ночь, ведь она жила одна. Неужели у такой женщины никого не было?

‒ Опросили родных: сестру и отца, они ничего не знали о личной жизни убитой, как и на работе, хотя домработница сказала, что иногда чувствовалось присутствие мужчины в квартире, но она его никогда не видела.

‒ Это мог быть не обязательно любовник, просто коллега или знакомый, ‒ все трое уставились на появляющийся рисунок.

‒ Ну ладно, это держим в уме, ‒ Марк взял фломастер другого цвета. ‒ Между уходом феи порядка и чистоты и смертью Натальи есть четыре часа, за которые на ее сотовый было три звонка. Первый, в девять, от сестры, они договаривались встретиться на выходных всей семьей, далее та укладывала детей и точно не наш клиент, как и отец, он рубился в бильярд до половины первого и у него минимум пятеро свидетелей. Так что родственников отметаем.

‒ А остальные звонки?

‒ Вот тут начинается странность. Второй звонок в половину одиннадцатого был сделан из ее офиса с общего телефона. Сейчас Горин выбивает для нас разрешение посмотреть видео с камер, так как учет прихода-ухода сотрудников там не ведут, а задерживаются многие, и понять, кто из них это был, невозможно, так как нет даже списка возможных фамилий, а из опрошенных ни кто не признался. Третий же звонок вводит в ступор, он сделан за минут сорок до времени смерти и с номера, зарегистрированного на нее же. Короче, тупик, ‒ парень отметил звонки на шкале.

‒ А что по документам? ‒ вдруг встрепенулась девушка.

‒ Да ничего, ее бумаги мы просто так тоже не можем просмотреть, так как там «частная информация» клиентов. То есть будем ждать вестей от Александра. Все зависит от того, как будет добр к нам прокурор. Все же убитая работала в такой конторе, где каждая уборщица на зубок свои права знает и даже допросить никого нельзя. Да еще и со способом убийства непонятно, следов насилия, одна колотая рана нанесена уже посмертно, сделанная для того что бы оставить рисунок, это не удушение, ни огнестрел…

‒ Ее отравили, ‒ Антон застыл с телефон в руках и выслушивал собеседника. ‒ Как не прозаично, вот только яд интересный, нитрит натрия.

‒ Долгов, не томи, в чем заключается интерес? ‒ Саша заерзала на стуле.

‒ Его можно было добавить в еду или питье, уж очень похож на соль, только желтоватого оттенка, но когда ее нашли и приехали мы, посуда была чистая, и не следа, что она ела.

‒ Это значит, что убийца был хорошо знаком с ней, они сели, поужинали, он подсыпал ей отраву, а пока она умирала, помыл посуду и уничтожил все следы своего пребывания, устроив небольшой погром, как будто искал документы, ‒ подскочил Марк.

‒ Ты прав, документы тут не причем, слишком уж не вяжется такая тщательность с уборкой на кухне и небрежность со всей остальной квартирой, ‒ Антон положил трубку. ‒ Но перед смертью жертва пила «кровавую мэри», а до этого ела морепродукты и гренки с чесноком.

‒ Они что и в желудок залезают? ‒ скривила лицо Саша, напарник кивнул. ‒ Вот гадость-то. Но набор продуктов очень странный. Хотя, у кого какие вкусовые предпочтения, а все это солится от души. Вот только готовить должен был убийца, а если он готовил, то где-то могут остаться его пальчики, не вымыл же он всю кухню, хотя и в этом случае остается надежда на швабру и ведро.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍‒ Это идея, нужно снова отправить туда экспертов, заодно солонку проверят, ‒ Антон вновь поднял трубку и позвонил криминалистам. ‒ Но если честно, почему-то мне не кажется, что действовал профессионал, слишком все сумбурно, рисунок, документы, звонки, просто мы чего-то не видим, что-то упускаем. Или просто еще не дошли до нужных зацепок.

‒ А что теперь? ‒ было начала девушка, но тут открылась дверь, и вошел следователь Горин.

‒ А теперь, товарищи опера, мы поедем опрашивать коллег убитой и смотреть дела, что она вела, ‒ он потряс бумажками. ‒ Я добил-таки прокурора.