Заборы и окна

Некоторые из этих барьеров трудно увидеть, но они существуют. Виртуальный забор воздвигается вокруг школ в Замбии, когда по рекомендации Всемирного банка вводится «абонентская плата», делающая учебу недоступной для миллионов людей. Ограда воздвигается вокруг семейной фермы в Канаде, когда мероприятия правительства превращают мелкомасштабное земледелие в предмет роскоши, становящийся людям не по карману из-за упавших цен на их продукцию и преимущественного развития крупных, индустриальных агрохозяйств. Ограда вырастает вокруг самой идеи демократии, когда Аргентине сообщают, что она не получит займа от Международного валютного фонда, если не будет еще больше урезать расходы на социальные нужды, приватизировать и дальше природные ресурсы, если не прекратит поддержку отечественных производителей, – и все это среди экономического кризиса, углубляемого именно такой практикой. Конечно, эти заборы стары, как сам колониализм. «Подобные ростовщические мероприятия воздвигают шлагбаумы вокруг свободных стран», – писал Эдуарде Галеано во «Вскрытых венах Латинской Америки» (Open Veins of Latin America). Он имел в виду условия английского займа Аргентине в 1824 году.

Заборы всегда были принадлежностью капитализма, его единственным средством оградить собственность от потенциальных грабителей, но двойные стандарты, подпирающие эти заборы, становятся в последнее время все более вопиющими. Экспроприация корпоративной собственности оказывается страшнейшим грехом, какой только может совершить любое социалистическое правительство в глазах международных финансовых рынков (спросите Уго Чавеса в Венесуэле или Фиделя Кастро на Кубе). Но защита активов, гарантированная компаниям в сделках свободной торговли, не распространяется на аргентинских граждан, вложивших все свои сбережения в Citibank, Scotiabank и HSBC Holdings и теперь обнаруживших, что все их деньги просто улетучились. Почтительное отношение рынка к частному благосостоянию не охватило собой американских служащих компании Enron, которые оказались отрезаны от своих приватизированных пенсионных фондов и не имели возможности продавать свои акции, в то время как руководители фирмы лихорадочно обналичивали собственные ценные бумаги.

Тем временем некоторые, совершенно необходимые, ограды подвергаются атакам: в гонке приватизации барьеры, существовавшие между частными и публичными пространствами, не позволяли, например, рекламе проникать в школу, интересам прибыли затрагивать здравоохранение, а новым торговым точкам служить исключительно инструментом продвижения для других предприятий того же владельца, – все эти заграждения почти сравнены с землей. На каждом огороженном публичном пространстве был произведен взлом – только для того чтобы его снова огородили, на сей раз рынком.

Под угрозой находится и другой связанный с публичным интересом барьер – тот, что разделяет генетически модифицированные культуры от пока еще не измененных. Семенные корпорации не предотвратили перенос модифицированных семян на соседние поля, их укоренение там и перекрестное опыление. Теперь в разных концах мира употребление немодифицированных продуктов уже не является вариантом выбора, ибо заражен уже весь продовольственный запас.