Заборы и окна

Кольцо вокруг восставших не вполне защитило запатистов. В декабре 1997 года произошла зверская резня в Актеале, где были убиты сорок пять сторонников запатистов, находившихся на молитве в церкви, – большей частью женщины и дети. И ситуация в Чьяпасе по-прежнему отчаянная: тысячи людей изгнаны из своих домов. Но правда и то, что ситуация могла бы быть гораздо хуже, потенциально с гораздо более крупным американским военным вмешательством, если бы не международный нажим. Исследование, проводимое RAND Corporation, утверждает, что внимание антиглобалистского активизма проявилось как раз «в тот период, когда США могли тайно замышлять силовое сокрушение восставших».

Так что стоит спросить: какие идеи оказались настолько могущественными, что тысячи людей взялись сеять их по всему миру? Эти идеи имеют отношение к власти и к новым способам ее себе представлять. Например, идею о том, чтобы повстанцы поехали в Мехико для обращения к Конгрессу, несколько лет назад невозможно было и помыслить. Повстанцы в масках, входящие в залы политической власти, знаменуют собой только одно: революцию. Но запатисты не стремятся к свержению государственной власти или к провозглашению своего лидера президентом. Уж если на то пошло, они хотят, чтобы государственной власти над их жизнью было поменьше. Кроме того, Маркос говорит, что, как только будет заключен мир, он снимет маску и исчезнет.[33]

Что же это значит – быть революционером, который не пытается устроить революцию? Это один из ключевых парадоксов запатистов. В одном из своих многочисленных коммюнике Маркос пишет: «Нет необходимости завоевывать мир. Достаточно сделать его новым». И добавляет: «Нами. Сегодня». Отличает запатистов от привычных марксистских повстанцев то, что их цель – не захватить контроль, а выстроить автономные пространства, где смогут процветать те самые «демократия, свобода и справедливость».

Хотя запатисты и сформулировали определенные ключевые задачи своего сопротивления (контроль над землей, прямое политическое представительство и право охранять свой язык и культуру), они настаивают, что не заинтересованы в «Революции», а стремятся к «некой революции, делающей революцию возможной».

По убеждению Маркоса, то, чему он научился в Чьяпасе по части неиерархического принятия решений, децентрализованной организации и глубокой общинной демократии, содержит в себе советы и остальному миру – не только мира коренного населения, – если бы только тот пожелал слушать. Запатисты – организация, которая не делит общество по разрядам – на рабочих, воинов, фермеров и учащихся, а стремится организовать сообщество как целое, пересекая границы секторов и поколений, создавая «социальные движения». Для запатистов такие автономные зоны – это не изоляционизм или отстранение в стиле шестидесятых. Наоборот, Маркос убежден, что свободные пространства, рожденные на вытребованных обратно землях, с общественным сельским хозяйством, с противодействием тотальной приватизации, в конечном итоге создадут противовес государству просто благодаря своему альтернативному бытию. В этом сущность запатизма, во многом объясняющая его привлекательность: глобальный призыв к революции, который велит тебе не ждать революции, а всего лишь начать там, где стоишь, сражаться собственным оружием. Это может быть видеокамера, слова, идеи, «надежда» – «все это, – писал не раз Маркос, – тоже оружие». Это революция в миниатюре, которая говорит: «Да, ты можешь попробовать это дома». Эта организационная модель распространилась по Латинской Америке и миру. Ее можно увидеть в centri sociali (социальных центрах) – анархистских вертепах Италии; в бразильском Движении безземельных крестьян, которое захватывает полосы бесхозной земли и использует их для эколого-культурного ведения сельского хозяйства, для рынков и школ под лозунгом: Ocupar, Resistir, Produdr (занимай, не уступай, производи). Эти же идеи о мобилизации экономически отверженных пронизывают аргентинское движение Piquetero – . организации безработных, которых голод заставил находить новые способы добиваться уступок от государства. В противоположность традиционным пикетам (фабрику, которая уже закрыта, не заблокируешь), piqueteros блокируют дороги, ведущие в города, часто на недели останавливая транспортные потоки и доставку товаров. Политикам приходится приходить на дорожные пикеты и вести переговоры, и piqueteros систематически добиваются базовых пособий по безработице для своих членов. Аргентинские piqueteros (которых часто можно увидеть щеголяющими в футболках EZLN) убеждены, что в стране, где 30% населения сидит без работы, профсоюзы должны начинать организовывать сообщества людей, а не только рабочих. «Новая фабрика – это весь квартал», говорит лидер Piquetero Луис Д'Элья.