Заботливая женская рука

Сначала тосты были удручающе стандартными. Да и душевный разговор не получался: электрик Миша пресекал в зародыше попытки поэта Славика почитать свои новые творения, Гена и Юрик откровенно потешались над резво запьяневшей от шампанского милой Гранечкой, а Нина препиралась с Фотинией, старающейся направить всех на истинный путь аскетизма и отшельнической жизни. При этом пицца и салат не переставали поглощаться, батарея пустых бутылок выстраивалась у стены. И примерно часа через два после начала застолья народ капитально расслабился и пришел в ту фазу наслаждения собственной жизнью, при которой хочется поиздеваться над существованием ближнего своего. Как правило, роль такого ближнего традиционно выпадает играть хозяину дома.

– Трифон, а где твоя девушка? - поинтересовалась Нина, с выражением игривой ехидны поглядывая на Гранечку.

– Какая девушка? - озадачился Трифон. Присутствовала в его натуре этакая первобытная невинность, доставшаяся, по-видимому, от африканского папочки. И благодаря этой невинности Трифон иногда становился совершенно неуязвимым для стрел девичьей стервозности.

– Ну как же… - протянула Нина. - Такая черненькая, худенькая. Я тебя с ней видела в дансинге. В прошлый вторник. Вечером.

– Это был не я. - Трифон наотрез отказывался поддерживать светскую беседу. - В прошлый вторник я в деревне был. У Орландо Фомича. Выступал там. И по дансингам я не хожу. Времени на это нету.

Нина строптиво поджала губки. Трифон был тот еще кремешок, принудить его к поддержанию столь интеллектуального светского разговора было невозможно.

– Ох, Триша, какой ты скрытный! - Нина решила-таки оставить за собой последнее слово. - Почему ты ничего не говоришь нам, твоим друзьям? Не понимаю.

– Конечно, не понимаешь, - встрял крепкий перец Гена. - Потому что у тебя пониматоры отсутствуют. А вот у меня они есть, причем большие.

– Фу!

– Все пустословите, - задудела в аскетическую дуду Фотиния. - А с чем старость встретите? Ведь в скольких грехах покаяться придется!

– Свет, хватит, а? - умоляюще пробубнил супруг-электрик. - Ты уже всех запарила своим благочестием. Блин.

– Как ты можешь! - вспылила Фотиния. - Это тебя бесы против святой жизни настраивают. И вас всех тоже.

– Ну да, - радостно согласился Юрик. - А на фига нам эта святая жизнь сплющилась?

– Святая жизнь помогает здоровью, - поучительно заявила Фотиния. - От пьянки да курения раньше времени загнуться можно…

– Здоровье, говоришь? Гы-гы! - тут же возник Гена. - Вот ты послушай про деда одного моего кореша. Этот дед, капитально толковый мужик, между прочим, всю жизнь пил вместо воды водку, папиросу из зубов не вынимал, даже когда спать ложился, а уж баб у него было - никаких калькуляторов не хватит, чтоб пересчитать! Дожил этот хорек до девяноста лет и до сих пор живет, как утверждает мой кореш. И еще ворует провода с линий электропередач - сдает их в пункты металлолома, чтоб на бутылку заработать. А родной брат этого самого деда, близнец, пил только молоко, курить даже и не думал, женщин не имел ни одной и умер. В трехмесячном возрасте. Вот так.

– Это все чепуха! - сердито воскликнула Фотиния-Светлана. - Это ты наверняка в Интернете выискал такую байку!

– А откуда ты знаешь? Небось сама лазишь по сайтам с пошлыми анекдотами, а, святоша?!

– Вот и нет!

– Светк, не психуй, - мирно сказал Гена. - Вопрос стоит не этим ребром. Вопрос к Трифону: где его девушка?

По лицу Нины растеклась змеиная улыбка.

– Нет у меня девушки! - отрезал Трифон. А Гранечка поперхнулась кусочком колбаски и принялась ужасно кашлять.

– Знаешь, друг, - в голосе Гены прорезались нотки задушевности. - Это наводит на определенные размышления. Это притом, что размышлять я не люблю и не умею.

– Заметно.

– Триша, неужели тебе никогда не бывает одиноко и скучно? - захлопала ресницами Ниночка.

– Нет. - Трифон мысленно проклял Нину приблизительно до седьмого колена.

– А по ночам? - не унималась юная супруга поэта.

– По ночам я сплю. У меня режим.

– Ага, режим, как же! - подал голос Гена. - Тришка, ты не просто тормоз, ты ручной тормоз! Намек просекаешь?

– А шел бы ты…

Полированная Нина скабрезно хихикнула. Похоже, она поняла Геночкин намек куда быстрее, чем сам Трифон. А милая Гранечка впервые за весь вечер оглядела окружающих с каким-то плохо замаскированным торжеством и спросила Трифона:

– И тебя это устраивает?

– Вполне.

Все заржали.

Трифон хмыкнул:

– Идиоты. Как будто мне заняться больше нечем.

– Трифон прав, - авторитетно сказала Фотиния. - Секс - это не главное в жизни. Главное - совершенство духа, и тела.

Муж Фотинии опять кисло посмотрел на нее. Видимо, он этим самым совершенством был преисполнен по самое не хочу.

– Тришка, неправильный ты какой-то. - Поэт Славик был юн, в отличие от Трифона субтилен телом, но на щеках его пылал огонь каких-то прыщаво-революционных идей. - Вот чего ты добиваешься в жизни?

«Чтоб никто не лез ко мне в душу», - хотел ответить Трифон, но из присущей ему деликатности сказал:

– Ничего.

– Как, совсем?