Заботы пятьдесят третьего года

- Мотай отсюда, паскуда! Быстро, быстро! - приказал он Казаряну.

- Ты меня, Нолик, видимо, спутал с кем-то, - не вставая с сиденья, лениво протянул Казарян. - Ты присаживайся, присаживайся. Сейчас мы с этим недоразумением разберемся.

И извлек из кармана красную книжечку. С монтировкой в руках Шульгин подошел поближе, разглядел знак конторы на корочках и опустился на сиденье через проход от Казаряна. Спросил устало:

- Что надо?

- В связи с твоими телодвижениями порядок вопросов несколько изменится. Сразу же, по горячему - кто к тебе приходил в последнее время и почему ты этого гостя столь невзлюбил, что посланца его готов по куполу монтировкой огреть?

- Приходили тут.

- Значит, не один, а несколько. Твои меховые собратья, естественно?

- Они.

- Так кто же?

- Куркуль и этот пацан с ним, Стручок, что ли.

- Что хотел от тебя Куркуль?

- Хотел, чтоб я у них баранку покрутил.

- Откуда у них машина?

- Я тоже спросил. Сказал, что не моя забота.

- Когда они приходили?

- Позавчера. Сюда же.

- А когда ты должен был баранку крутить?

Шульгин, вспомнив, улыбнулся и ответил:

- Не успел он сказать. Я им тоже монтировку показал.

- Гражданский твой гнев, Арнольд, я одобряю. Но Куркуль в ответ на угрозу, конечно, сказал тебе что-то?

- Сказал, что придут ко мне еще. Вот вы и пришли, а я вас встретил.

Казарян красной книжечкой, которую забыл положить в карман, почесал перебитый свой нос, - думал. Потом поразмышлял вслух:

- Многое, многое сходится... И время, и фигуранты... Вот что, Арнольд, я спешу очень, а мне с тобой еще о многом поговорить надо. Завтра ко мне в МУР можешь заглянуть?

- Могу. Я через день работаю.

- Тогда завтра к десяти. Пропуск тебе будет заказан. - Казарян пожал руку Шульгину и как ошпаренный бросился вон.

В таком деле и своих кровных на такси не жалко.

Через пятнадцать минут он был на Пресне и звонил в дверь квартиры Иванюков.

- Кто там? - басом спросил через дверь Геннадий.

- Я, Геночка. Казарян из МУРа. Открывай!

- Не могу, - мрачно ответствовал Геннадий. - Меня отец снаружи закрыл, а ключи с собой забрал.

- Тебя - на замок?! - изумился Казарян. - Ты же уркаган, Гена, для тебя любой замок - тьфу!

- Вот и любой. Сижу здесь, кукую.

Не положено, конечно, но отмычка у Казаряна была. Он извлек ее из кармана и осмотрел запоры. Два английских и один русско-советский простой, под длинный ключ с бородкой. Английские изнутри без ключа открываются. Следовательно, загвоздка - в русско-советском.

- Ах, Гена, Гена! А еще воровать хочешь! - посочувствовал заключенному Казарян. Затем он осторожно вставил отмычку в замочную скважину. Ласково и вкрадчиво повращал ее туда-сюда. Есть, соединилось. Щелкнуло раз, щелкнуло два, и - вуаля! - Здравствуй, Бим!

- Здравствуй, Бом! - уныло ответил начитанный Геннадий Иванюк. Казарян вошел в переднюю и поправил Гену:

- Здравствуйте, Бом. Со старшими надо на "вы".

- Тогда не получается как положено.

- А у тебя вообще ни хрена не получается, Гена. За что тебя под арест? - Казарян, не спросясь, отправился в столовую, сел на зачехленный стул. - Не стесняйся, мы люди свои.

Геннадий не садился, стоя в дверях, обмозговывал, что говорить, а что утаивать. И сказал:

- Отец застукал, когда мы с Виталькой разговаривали.

- Уже интересно, - констатировал Роман. - Виталька, насколько я понимаю, - это Стручок. Да ты садись, садись, Гена. Когда состоялось это злосчастное для тебя свидание?

Гена сел, как в гостях, на краешек стула. И ответил:

- Позавчера утром. Я думал, отец еще спит, и к Витальке на улицу вышел. А отец из окна увидел.

- Зачем приходил к тебе Стручок?

- Не знаю.

- Как это не знаешь? Раз приходил, значит, что-нибудь ему нужно было.

- Да ничего ему не было нужно. Просто так приходил.

- А что говорил?

- Говорил, что худо ему, что податься некуда. Что в переплет попал ни туда и ни сюда. Завидовал, что я в стороне. - Упреждая казаряновский вопрос, Геннадий добавил: - Имен никаких не называл. Я спрашивал, а он только рукой махал. Жалко его.

- Ты к нему хорошо относишься, Гена?

Совсем не боялся сейчас Казаряна Иванюк-младший. И не скрывал от него ничего:

- Он мой друг, Роман Суренович. Лучший друг. И человек он очень хороший. Простой, добрый, последнее готов для других отдать.

- Слушай меня внимательно, Гена. Если он придет к тебе еще раз, уговори его прийти к нам. Что угодно сделай, но уговори. Не нам, милиции, - ему поможешь. В смертельную заваруху он влез. Он друг тебе, так спасай друга!

- Я постараюсь, Роман Суренович, я постараюсь. Если придет - конечно.

Роман поднялся, хлопнул Геннадия по плечу. Встал и тот.

- Тебя опять закрыть на замок?

- Закройте, если можете. А то отец узнает, что вы были, еще больше шуму поднимет.

- Ну, пошли.

В дверях, перед тем, как они должны были закрыться, Геннадий сказал:

- Я так понял, Роман Суренович, что он по Рижской линии, за городом кого-то ищет. Сказал, что сильно железнодорожной милиции глаза намозолил, боится теперь с Рижского вокзала ездить. Это вам пригодится?

- Пригодится. Спасибо, Гена, - поблагодарил Казарян, закрыл дверь и запер ее на замок.