Забрать своё

Сопротивление возросло и в ход пошли колени.

Не давая малейшего шанса от меня избавиться, я обвёл губы Миры языком и на её изумлённом вздохе, беспощадно проник им в рот.

Неприступная крепость рухнула и её попытки меня столкнуть ослабли.

Вбирая в себя прерывистое женское дыхание, я показательно закинул её тоненькие руки себе на шею.

Свои же переместил на манящие изгибы и ничуть не останавливал себя в желании изучить, завладеть и утолить свою жажду перейти с Мирой на новый уровень.

С её губ сорвался стон, настолько сильно я сжал стройное бедро.

– Я соскучился… – твердил я, оставляя на нежной коже следы. – Озверел без твоего запаха… – оттягивая, прикусывая, облизывая пухлые губы. – С огнём играешь, дурочка…

Острые коготки впились мне в затылок и я едва сдержался, чтобы не провести зубами по атласной коже её шеи.

– Чего ты от меня хочешь, а? – сбилось дыхание от поцелуев. – Ну не могу я вдали быть…

– А я с тобой не могу быть… – рвано ответила девчонка, позволяя моим ладоням приближаться к её упругой груди.

– Да почему?! – так взбесился, что невольно резко сдавил полушария пальцами.

– Потому что ты не подходишь!!! – закричала Мира и что есть мочи оттолкнула от себя. – Даже, если я хочу!!! Ничего не выйдет!!

Опешив от таких слов, я замер возле стола и сканировал веснушку, как какой-то робот.

Столько психоза в её голосе. И столько борьбы в глазах.

Сорвалась маска.

– Это ты так решила? – неожиданно яростно спросил я. – Или надоумил кто? – вывод напросился сам. – Федя??

– Нет, не Федя, – холодно отозвалась она, пытаясь быть убедительной. – Я в состоянии думать сама.

– В итоге ничего умного ты не придумала, – не мешая Мире спрыгнуть со стола и поправлять помявшуюся одежду, я судорожно искал повод удержать её. – А мне что прикажешь делать?? Каждый день рассматривать рога брата и ждать, когда он меня ими проткнёт?

– Не лезь в наши отношения. Я сама разберусь, – грозно выпятила она грудь.

– Он тебя заставляет? – спросил напрямую.

– Нет, – ответ звучал глухо, но уверенно.

– Я так плох? – бросил на неё испытывающий взгляд.

– Ты просто не тот… – надрывисто ответила она, силясь удержать слёзы.

– Мир? – попытался приблизиться, но она отпрянула к двери и выставила перед собой обе руки.

– Просто не трогай меня!! Я буду с Федей, хочешь ты того или нет! – и шмыгнув носом, рванула на выход.

– Мира! – уже было кинулся за ней, но неведомый внутренний голос приказал остановиться.

Даже, если догоню, ничего не добьюсь.

Она на взводе. Упряма. И с навязчивой идеей быть с другим.

Надо искать иной путь. Дать ей время и самому использовать его с пользой.

Надо копаться в Феде. Причина кроется в нём.

* * *

– Да-да, на двадцать четвёртое… я заеду на неделе составить меню… чтобы не сильно дорого… оплата будет картой… спасибо.

Ничего не поняв из того, что только что сказал кому-то по телефону Фёдор, я бесцеремонно вошёл в его комнату и облокотился на дверь.

С некоторых пор я использую любой шанс узнать мысли брата.

– А что у нас двадцать четвёртого?

– Стучаться надо, – вспыльчиво проворчал он, кидая мобильный на край кровати. – Тебе какое дело?

Вообще никакого. Плевать я на тебя хотел, но…

– Помочь хотел… – принял ангельский вид. – Ты в последнее время злой какой-то… случилось чего?

– Тебя не касается.

И правда, прямо сам на себя не похож.

– Окей, – быстро смирился я и уже поворачивал дверную ручку, как Федька попался в ловушку.

– У Мирославы двадцать четвёртого день рождения… восемнадцатилетие… – сделал напряжённый выдох. – Хочу сделать ей сюрприз и организовать это торжество в кафе.

Твою ж мать! Почему я об этом не знаю?? Через неделю у моей веснушки праздник, а я ни сном, ни духом.

– По правде говоря, она стала такой… загруженной, – негодовал придурок. – Меня не покидает ощущение, что я всё делаю не так…

Пфф, не тебя одного.

– Ты про что? – состроил такого же, как и он, дурака.

– Она раздражается по любому поводу… – сжав пальцами своё одеяло, психованно отшвырнул его на пол. – А потом извиняется и молчит. Что это за фигня такая?

– Она женщина, Федя. Вот, что за фигня, – проявил я участие в братских терзаниях. – Может, у неё стычки с родителями? Вспомни себя в восемнадцать лет… – потом очухался и переправил. – Точнее, вспомни меня, ты у нас всегда идеален был. Свет в родительском оконце…

– На что ты намекаешь? – сосредоточил на мне внимательный взгляд.

– На запреты, Федя, – тактично пояснил я. – Наверняка, ей что-то не разрешают. С мамой тёрки и…

– У неё нет мамы, – перебил меня брат.

– В смысле? – переспросил тупо я, хоть фразу и прекрасно расслышал.

– Мирославу воспитывает отец. Их мама скоропостижно скончалась, когда Мире было всего четыре года.

Сказать, что у меня почернело всё в груди, ничего не сказать. На языке проступил вкус горечи, а в ушах зашумело.

– Ты не знал? – приподнял бровь Федя.

– Нет… – сдавленно прошептал я. – Откуда мне это знать?

– Ну вы, я смотрю, довольно тесно общаетесь… Вас несколько раз видели разговаривающими возле универа… – посмотрел он на меня горящим взором, но мне было настолько не до этого, что я только вяло покачал головой.