Забрать своё

Нужно было всего лишь моё тихое «Он выкарабкался» и мягкое прикосновение к плечу. И пузырь, в котором она задыхалась лопнул.

Вместе со слезами вышли страхи и волнения, а на их место пришло облегчение и новые надежды.

С тех пор прошло три дня. Папу Феди перевели в специальную платную палату, а мы всей семьёй поочерёдно дежурили у его койки.

Он был слаб, но на его лице блуждала улыбка, стоило кому-нибудь из нас появиться.

Сильный мужчина. Держался молодцом.

Но смотреть на него было тяжко. Особенно, когда я отправляла его жену спать, а сама оставалась с ним вдвоём. Спасались тем, что я вслух читала ему мировые новости, а потом рассказывала об успехах в учёбе.

Ему было также неловко. Сколько бы я не прятала эмоции, глаза выдавали, что мне было невыносимо больно проходить всё это заново.

Была бы моя воля, я бы больницы обходила за километр.

Но судьба за меня решила иначе и привела туда не просто так.

Уже подойдя к палате и взявшись за ручку, чтобы открыть дверь, застыла, как вкопанная.

— Я вернулся, пап. Прости, что не приехал раньше…

Сердце мгновенно вспыхнуло и все раны опять закровоточили.

Вот и случилось то, чего я так боялась.

Я увижу Руслана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сражаясь со своей трусостью, так и продолжала стоять у двери с глупым видом.

Что за ужасный момент. Память вырвалась из оков и в голове снова замелькали его руки, улыбка, голос, запах…

Всё то, что я топила в себе слезами. На самое дно, чтобы никто никогда не нашёл.

Даже он.

— Почему я узнаю всё в последний момент, мама? — его голос стал грубее, появилась незнакомая хрипотца.

— Ты просил не беспокоить тебя… — стушевалась Александра Витальевна. — Не хотела огорчать в день открытия твоего мотосалона, для тебя это было очень важно и…

— Не важнее родного отца. — жёстко прервал Руслан. — Меня заменил дядя, ничего страшного в этом нет. А если бы он не сказал мне? Ты бы вообще позвонила?

— Не кричи на мать. — раздался слабый голос Градова-старшего. — Ей и так нелегко пришлось.

— Прости, мам… — досадливый выдох. — Не хотел обижать тебя. Иди ко мне.

Отругав себя, что бесстыдно подслушиваю, уже хотела отступить назад и намотать круг по больнице, как разговор продолжился.

— Ты хоть не одна была? Федя с женой где?

С женой…

В горле застрял неприятный ком.

— Федя на работе, а Мира после учёбы подъедет. — ответила женщина. — Не знаю, что бы я делала, если б не она…

Руслан молчал. Тема насчёт меня ему, видимо, неприятна. Ещё бы, я стала камнем преткновения между братьями, у которых и так были не самые лучшие отношения.

Один — всерьёз, другой играл. Кто-то бы точно вылетел из этой тройки.

— Мне очень неудобно, что ей приходится возиться со мной. — тихо произнёс Дмитрий Максимович. — Вижу, что тяжело ей… я ей напоминаю об отце…

— А что с её отцом? — прозвучал изумлённый голос Руслана и я прикрыла себе ладонью рот, чтобы заглушить мучительный вздох.

— В смысле? — непонимающе изрёк мужчина. — Ты разве не знаешь?

— О чём? — вопрос резал мне слух напряжением.

— Оказывается, у Миры папа тяжело болел, не прошло и нескольких месяцев после свадьбы и он скончался от рака.

Я почувствовала, как у меня задрожал подбородок. Ненавижу эту свою реакцию. Каждый раз, вспоминая папу… по-другому не получается.

Мой любимый, самый лучший и родной папа на свете.

Надеюсь, ты обрёл покой вместе с мамой и больше никогда не узнаешь, что такое боль…

Глаза моментально увлажнились и я запрокинула голову к потолку, чтобы не позволить скатиться ни одной слезинке.

— Я не знал об этом. — приглушённо сказал Руслан. — Почему не сказала мне?

— Ты же сам тогда сказал, что ничего не хочешь знать. — огорошенно промолвила его мама. — Что ты начинаешь новую жизнь и оглядываться назад не будешь. Я и не звонила…

— Федя знал об этом?

— Нет.

— Как они это пережили?

Они…

— Ох, Руслан. Мы её еле вытащили… — горестно вздохнула женщина. — Девчоночка ведь ещё совсем… ничего нам не говорила, одна пыталась выстоять. Нам врачи потом уже сказали, что он давно уже болел и итог был известен сразу… Ты представляешь? Такая малышка, а жила с мыслью, что родной отец с каждым днём угасает… Мне даже больно думать об этом, а она, никому не говоря, выхаживала его, по больницам мотались… не знаю, как она это пережила, но мы старались всегда рядом быть, Федя с неё глаз не спускал.

— Ну, вроде, мы выкарабкались. — поддержал Дмитрий Максимович. — Время лечит.

Чудом у меня не вырвалась горькая ухмылка.

Ни черта время не лечит. Мне до сих пор мерещится, что папа держит меня за руку, что гладит по волосам и шепчет о том, как он горд быть моим отцом.

«— Обещай, Мир, что встанешь на ноги, что будешь идти дальше и что будешь смотреть только вперёд…

— Обещаю, пап… но зачем ты мне это говоришь?

— Год остался, Мир… всего год, чтобы я отправил тебя в самостоятельное плавание.

— Не надо, пап… я не хочу это слушать.

— Надо, Мир, сколько можно откладывать этот разговор?

— Не хочу, пап, и всё!

— Не плачь… мне больно смотреть, как ты плачешь.

— Я не хочу оставаться без тебя!