Заброшенная тропа

— Да, но я не это имел в виду. Этот разговор хорош. Я почти наслаждаюсь твоим присутствием, когда ты не огрызаешься на меня, — поддразнил я.

Она фыркнула.

— Ну, ты ничего не пытался купить мне за последние пятнадцать минут, так что я не такая раздражительная.

Я усмехнулся.

— Тогда мы будем избегать любых обсуждений материальных вещей.

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Конечно.

— Ты редко говоришь о своих родителях. Что с ними случилось? Я спрашиваю только потому, что мне хотелось бы знать. Однажды этот ребенок задаст тот же вопрос. Было бы неплохо узнать ответ раньше.

— Вполне справедливо. — Я отложил вилку и вытер рот салфеткой. — Моя мать — дочь Корин. Она забеременела мной, когда ей было семнадцать. Нет нужды говорить, что все прошло не очень хорошо.

Ария съежилась.

— Я не могу представить твою бабушку счастливой. Никак. И вряд ли она была счастлива от подростковой беременности.

— Мама не поступила в колледж, как планировали ее родители. Она не пошла работать в «Кармайкл Комюникейшнс», как они планировали. Она не отдала меня на усыновление, как они настаивали.

— Откуда ты вообще это знаешь? Это кажется жестоким.

— Это моя семья. — Я пожал плечами. — Мой дедушка был очень общителен. Когда мне было десять, он усадил меня за стол и вместо того, чтобы рассказывать о птицах и пчелах, рассказал, что именно сделала моя мать, чтобы разочаровать его. И он сделал это так, что я понял: у меня не было другого выбора, кроме как подчиниться. В тот день он взял на себя роль моего отца.

— И это не беспокоило твоего отца?

— Нет, потому что мой отец никогда не стал бы спорить или идти против воли деда. Мой отец женился на моей матери и сменил свою фамилию на Кармайкл. Он рассматривал моих бабушку и дедушку как свой талон на питание, и если это означало отказаться от ребенка, то так тому и быть.

— Тебе было всего десять. — Она грустно улыбнулась мне. — Я думаю, жизни нас обоих изменились в десять лет.

— Именно так.

— Мне жаль.

— Не стоит. Я смотрю на Аластера и думаю, что я выиграл от сделки. Мои бабушка и дедушка, несмотря на все их угрозы, никогда не бросали мою мать. Они купили ей дом и обеспечили жизнь ей и моему отцу. Ни у кого из моих родителей никогда не было работы. У них никогда не было ответственности. В некотором смысле, они оставались подростками, потому что мои бабушка и дедушка помогали им. Я переехал жить к бабушке и дедушке в десять лет, Аластеру было всего пять. Он остался с нашими родителями. И они его ужасно избаловали.

— Это… печально. — Она наморщила нос. — Мне не нравится Аластер, а ты заставляешь меня сочувствовать ему.

— Не надо. — Я усмехнулся. — Возможно, в детстве он ничего не мог поделать, но он взрослый человек, и выбор остается за ним. Он мудак, потому что хочет быть мудаком.

— Ты это сказал. — Она взяла стакан с водой и поднесла его к губам. Я откровенно смотрел, как она пьет, завидуя стакану, потому что он касался ее губ. — Итак, ты переехал к своим бабушке и дедушке.

— Технически. Они отправили меня в частную школу, так что я редко бывал у них дома. Только на выходных и каникулах.

— А твои родители? Ты их видел?

— Временами. С возрастом мне становилось все труднее и труднее находиться рядом с ними. Они не собирались взрослеть. Они никогда не переставали тратить деньги и поддерживать вредные привычки. Особенно папа.

— Какие привычки?

— Вредные привычки. — Наркотики. Выпивка. Женщины. — Мои родители погибли в автокатастрофе.

— Ты мне рассказывал.

— За рулем был папа. Он был под кайфом и пьян, когда они ехали в казино. Он съехал с дороги, потерял управление и врезался в дерево на скорости семьдесят миль в час.

Ария вздрогнула и закрыла глаза.

— Боже.

— По крайней мере, они не врезались в другую машину. — Например, в машину с чьими-нибудь родителями. — Это было семь лет назад.

— Броуди. — Она протянула руку и накрыла мое запястье. — Мне жаль.

Я положил ладонь на костяшки ее пальцев.

— Мне тоже жаль.

Мне потребовалось много времени, чтобы перестать чувствовать себя причиной падения моей матери. Только повзрослев, я понял, что она сама сделала свой выбор. И все же, в юном возрасте я видел, в каком беспорядке была ее жизнь. Я осознал разницу в образе жизни моей матери по сравнению с матерями моих школьных друзей. И я чувствовал ответственность. Мое рождение послужило спусковым крючком.

Но не я держал оружие в руках.

Она сделала свой выбор. И умерла из-за него.

— Спасибо, что рассказал мне, — сказала Ария.

— Не за что. Когда-нибудь я бы тоже хотел узнать твою историю. Если ты поделишься ею со мной.

Ария опустила подбородок.

— Поделюсь. Но не сегодня.

— Спешить некуда. Я буду здесь, когда ты будешь готова. — Я встал и отнес наши пустые тарелки в раковину, сполоснул их и поставил в посудомоечную машину.

Закончив, я повернулся, и взгляд Арии метнулся вверх. Она смотрела на мою задницу. И похоть в ее глазах была очевидна.

— Ты не можешь так на меня смотреть, — взмолился я.

Она с трудом сглотнула.

— Я ничего не могу с собой поделать.

Мне было знакомо это чувство.