Заброшенная тропа

Хезер больше заботило мое имя, чем я сам. А меня это совершенно не волновало. Она была компаньонкой. Мне не приходилось искать партнеров для деловых встреч. Она была красивой и рассеянной.

Это было то, что мне больше всего нравилось в Хезер. Она оставляла меня в покое, чтобы я мог заниматься своей работой. Она не пробила себе дорогу сквозь моих охранников, как Ария, хотя у Хезер не было ни единого шанса.

Она не была Арией.

— Я не покупал ей вещи, — сказал я. — Да, я покупал ей подарки на дни рождения и Рождество. Я платил за отпуск. Но в остальном она была предоставлена самой себе.

Хезер начала злиться на меня, когда я не позволил ей переехать ко мне. В то время как остальные ее подруги, у которых нашлись богатые женихи, смогли уволиться с работы, Хезер нужно было продолжать работать.

Когда появился Аластер, она, должно быть, увидела в нем свой билет к финансовой свободе.

Все, что ей нужно было сделать, — это выбрать время, чтобы я застал их обоих в постели. Хезер, должно быть, знала, что Аластер захочет ее, просто потому, что это был еще один способ превзойти меня.

— Я не понимаю, — сказала Ария. — Ты ничего ей не покупал?

Я покачал головой.

— Нет.

— Почему?

— Потому что я не любил ее.

У Арии отвисла челюсть.

— Что?

— Мои родители. Мои бабушка и дедушка. Они не обнимали меня. Они не говорили мне, что любят меня. Я смотрю на вас с Кларой вместе, и это… У меня никогда не было такого. Когда я был ребенком, мой день рождения означал гору подарков, которые упаковывала и покупала помощница моей мамы. Няня наблюдала, как я их открывал. Когда мне исполнилось шестнадцать, дедушка прислал в мою школу машину. Они покупал мне разные вещи.

— Это не любовь, Броуди.

— Нет? Потому что это единственный вид любви, который я знаю.

Ария пошевелилась, садясь прямее.

— Больше нет.

— Нет. — Больше нет. Я заправил прядь волос ей за ухо. — Я люблю тебя. Черт, я люблю тебя, женщина.

— И поэтому ты покупаешь мне разные вещи.

Я кивнул.

— Вот почему я постараюсь остановиться.

Она уставилась на меня, ее завораживающие глаза были полны слез.

— Я тоже тебя люблю.

Я закрыл глаза и позволил словам проникнуть сквозь кожу в мое сердце. Кто-нибудь когда-нибудь говорил мне, что любит меня? Я думаю, Хезер, возможно, до того, как она о чем-то просила. Может быть, моя мать, давным-давно.

Это были пустые слова.

Но слова Арии были волшебными. За ними было будущее.

Я наклонился, прижавшись лбом к ее лбу.

— Дело не в ребенке.

— Конечно, в нем.

— Нет. — Я покачал головой. — Я влюбился в тебя в тот момент, когда ты украла ту вазу с цветами.

— Это были действительно красивые цветы. — Она тихо рассмеялась, и этот звук наполнил мою грудь так, что я едва мог дышать.

— Я люблю тебя, — прошептал я.

— Ты это уже говорил.

— Это стоит того, чтобы повторить.

Она взяла мое лицо в ладони, большими пальцами поглаживая мою бороду. Затем она притянула мои губы к своим, целуя меня с такой нежностью и обещанием, что я понял, что всю оставшуюся жизнь буду держаться за нее. Ария была финалом.

— Отвези меня домой, — прошептала она мне в губы.

— Я пойду поищу доктора.

Час спустя, после последнего осмотра у врача и вереницы медсестер с буклетами о беременности — в больнице Уэлкома всегда все продумано до мелочей, — Ария была дома. Клара поехала с Марти в магазин, чтобы забрать «Кадиллак».

— Я, пожалуй, прилягу. — Ария зевнула, когда я завел ее внутрь.

— Хорошая идея. Твоя кровать? Или моя?

— Моя ближе.

— Как насчет того, чтобы завтра выбрать одну и назвать ее нашей?

— Договорились. При условии, что ты позволишь мне заплатить полную цену за цветочный магазин.

— Нет. — Я покачал головой, когда мы вошли в спальню. — Он столько не стоит.

— Но ты все равно заплатил.

— Для тебя? Я бы купил луну с неба.

— Броуди, это… это уже слишком. Ты знаешь, почему меня это бесит.

Я подвел ее к кровати и откинул одеяло. Затем, когда она скользнула под простыню, я устроился позади нее, прижимая ее к себе. Мои руки легли на ее живот, надеясь почувствовать, как ребенок толкается, просто чтобы убедиться, что с ним или с ней все в порядке.

Легкое касание. Это все, что я получил. Но этого было достаточно.

— Я никуда не собираюсь уходить, Ария. У меня есть все эти деньги. Какой в этом смысл, если это означает, что мы будем бороться?

— Борьба — это то, что помогает тебе выжить. Без нее яркие моменты не сияют.

— Как насчет компромисса?

Она повернулась, чтобы посмотреть на меня.

— Я слушаю.

— Ты заплатишь только двадцать пять центов за магазин. И согласишься водить «БМВ». Он безопаснее, чем «Кадиллак».

— Ты вообще понимаешь, что такое компромисс?

Я усмехнулся.

— Тсс. Слушай. Я перехожу к той части, которая тебе понравится. В обмен на это я не буду покупать тебе ничего нового в течение шести месяцев.

— Двенадцати.

— Девяти.

— Двенадцати. И как только это время истечет, мы установим ограничение на размер будущих подарков.

— Боже, какая же ты упрямая.

— Тогда договорились. — Она самодовольно улыбнулась. — Год. И это ограничение.

— Год, — уступил я. — И это ограничение. Но вещи для ребенка не в счет.

— Согласна. — Она кивнула и, свернувшись калачиком, погрузилась в сон.