Заброшенная земля

— Я повезу вас на бридерный[2] участок. Там у меня свой кабинет, и меньше вероятности, что нам помешают. Почему бы не начать с самого простого: что вы знаете о Фрэнке Лейзенби?

— Раньше о нем ничего не слышал. Думаю, мы вряд ли встречались… хотя сказать это, увидев его тело, я бы не отважился.

Лассандра поморщилась.

— Ужасно, правда? Пришлось мне его опознавать. Если причина смерти — радиационные ожоги, поверьте, это куда хуже, чем все виденное и слышанное мной до сегодняшнего дня.

— Но какая еще может быть причина?

Повернувшись, женщина мимолетно улыбнулась, и солнечный луч, отразившись от очков без оправы, ударил полицейскому в глаза.

— А разве это не ваша задача — ее определить?

Джефф посчитал такой вопрос риторическим.

— Ни жены, ни семьи? — спросил он, в свою очередь.

Он мог бы узнать все это в отделе кадров, но беседа позволит сэкономить время.

— Вероятно, у него есть родные, но он никогда о них не упоминал.

— Как по-вашему, в его прошлом было что-то сомнительное?

— Он был очень скрытным.

— А друзья женского пола?

Лассандра поколебалась.

— Определите точнее, что есть в вашем понимании дружба с женщиной?

— Секс.

— Таких «друзей» у него не водилось.

— А среди мужчин?

— Тоже нет. Слушайте, это исключительно мое мнение, но, думаю, Фрэнк Лейзенби был одним из тех, кого считают бесполыми. Он не имел никаких сексуальных пристрастий. Бывают такие люди.

— Говорят. Лично я за все восемнадцать лет службы в полиции никогда таких не встречал. В Вашингтоне все помешаны на сексе.

— Даже Конгресс?

— Особенно Конгресс.

Они достигли участка экспериментального бридера, мимо которого Джефф проезжал сотни раз, но никогда не заглядывал внутрь. Лассандра припарковала машину под табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ ДИРЕКТОРА, прямо перед главным зданием.

— Он в Вашингтоне, — сообщила женщина. — Во всяком случае, был с утра. Думаю, в данный момент он сидит в самолете, направляется в Айдахо-Фолс.

Кабинет, куда они вошли с Джеффом, явно разочаровал его: комната, забитая всяким хламом.

Лассандра заметила скептический взгляд полицейского.

— Если хотите узнать, где в лаборатории ведется истинная работа, проследите за проводами и кабелем. Мой офис в другом здании.

Она сняла со стула монитор и жестом велела Джеффу сесть.

— Спрашивайте.

— Насколько хорошо вам известна личная жизнь Лейзенби?

— Достаточно. Собственно, и личной жизни как таковой не было. Впрочем, может, имелись какие-то тайны, откуда мне знать? Но почему вы все время об этом спрашиваете?

Джефф помолчал и ответил:

— Предположим, мы имеем дело с убийством. Способ и орудие нам неизвестны. Если внимательно просмотреть статистику убийств, выясняется, что все это, по большей части, дела семейные: сын стреляет в отца, ревнивая женщина втыкает нож в любовника, муж душит жену во время грязного, склочного развода.

— Ужасно.

— Это жизнь… Итак, когда я впервые спросил о семье Фрэнка Лейзенби, то, наверное, завел вас не туда. Совершенно неважно, как он ладит с родственниками, потому что, если они не работают здесь, в лаборатории, то никак не могли к нему подобраться. Здесь он в безопасности. Значит, речь идет о постороннем человеке. Если это не любовник и не любовница, переходим к следующему уровню близости. Лейзенби был достаточно популярен?

— Слишком замкнут и сдержан, чтобы быть популярным. Но и непопулярным его тоже не назовешь.

— Он вам нравился, не так ли?

— Честно говоря, да. Откуда вы знаете?.. Ладно, в каждой профессии свои тайны. Это автоматически делает меня подозреваемой?

— Нет. Но почему он вам нравился?

— О, это трудно определить.

Лассандра Кейн, хмурясь, уставилась в монитор рядом с письменным столом.

— Ну, прежде всего, он был умен. Я имею в виду, по-настоящему умен, хотя никогда не выпячивал ни свой интеллект, ни эрудицию. Поверьте, он был одним из самых толковых мужчин, каких я когда-либо встречала.

— И женщин тоже?

— Именно. Но дело не только в его способностях. Некоторые так называемые гении — редкостные сукины дети. А во Фрэнке Лейзенби была какая-то… невинность, что ли. Он верил в абсолютные понятия и ценности. Соединенные Штаты — величайшая в мире страна. Наша форма правления — лучшая. Люди, в основном, добры и честны, следует доверять им. Простые вещи, и вы можете посчитать их старомодными. Но за все время нашего знакомства Фрэнк никогда не сделал подлости и не сказал ни о ком ничего дурного.

— А честолюбие?

— Это другой и более сложный вопрос. Ему было плевать на деньги и звания. Раза два он отказывался от повышения, потому что хотел продолжать свои исследования. Административная работа помешала бы ему. Но в своей сфере деятельности Фрэнк был до крайности честолюбив. Правда, добивался он не личной славы, а весомых результатов. Всегда твердил, что эта страна была очень великодушна к нему, что многое дала, и теперь он хочет вернуть долг.

— И это ему удалось?

Джеффу все труднее было представить человека, которому пришло в голову убить Фрэнка Лейзенби.