Заброшенное метро

– Смотри, бездомная! Указал пальцем за наши спины мальчик в вязаной шапке, обращаясь к своей матери.

– Психопатка какая-то… – раздалось с другой стороны. – Куда только родители смотрят? Кто-нибудь, остановите её уже!

Впереди показались эскалаторы. О том, что и Серёгин рюкзак выпотрошен, мы поняли по зашипевшими над нами громкоговорителям…

– ВЫ ВСЕ УМ-РЁ-ТЕ! ВСЕ УМ-РЁ-ТЕ! УМ-РЁ-ТЕ!… – угрожающе повторялась хриплая фраза.

Люди вокруг с тревогой посмотрели наверх, пытаясь понять, что происходит. Народ заволновался, стал беспокойно перешёптываться, а затем все вдруг повернули лица в нашу сторону и хором заговорили вместе с диктором:

– ВЫ УМ-РЁ-ТЕ! ВЫ УМ-РЁ-ТЕ! ВЫ УМ-РЁ-ТЕ!…

Это было страшно! Волосы на моём затылке встали дыбом, а в позвоночник будто насыпали льда. Я стал ощущать нехватку воздуха. Если Молох таким образом, пытался сбить наш темп, то у него это получалось. Но останавливаться было нельзя! Проскочив мимо будки дежурной, мы вбежали на правый эскалатор. Обернувшись, я увидел как девочка выбегает к предэскалаторной площадке, раскидывая попадавшихся на пути прохожих, словно тряпичные куклы.

– Ксюх, давай свой рюкзак. – задыхаясь попросил я.

– Держи! – она ловко скинула его с плеч и протянула мне за лямку.

Девочка запрыгнула на эскалатор.

Не теряя времени, я зашвырнул Ксюхин рюкзак далеко за будку дежурной. И на этот раз Молох не среагировал, продолжив погоню.

– Вот сука! Не повелась! – вскрикнул Макс и чуть не споткнулся.

– Давай, давай! – поторопил его Серый, поддержав за локоть.

Спускающиеся вниз по встречному эскалатору пассажиры неотрывно смотрели на нас, продолжая монотонно повторять, словно роботы:

– ВЫ УМ-РЁ-ТЕ! ВЫ УМ-РЁ-ТЕ! ВЫ УМ-РЁ-ТЕ!…

То ли с непривычки, то ли из-за неудобной сломанной ноги, но подниматься по ступенькам эскалатора девочке было явно тяжелее, чем бежать. Мы успели отыграть ещё несколько секунд, пока она не справилась с этой проблемой.

– Твою мать, она ползёт! – испуганно воскликнул Макс. Я оглянулся. Зрелище и вправду было жуткое. Опустившись на все четыре конечности, девочка быстро, по-паучьи, карабкалась наверх. Её подбородок был весь залит стекающей с открытого рта чёрной жижей. Жижа капала и на ступени, оставляя неровный след. Бо́льшая часть подъёма была ещё впереди, а у нас остался всего один рюкзак. Мой.

Я снял его, молясь, чтобы он сработал.

– Это… по…последний! – захлёбываясь, выкрикнул я, подняв его над головой и показывая Молоху. – Подавись!

И бросил рюкзак на встречный эскалатор. На мгновение девочка замешкалась, решая верить мне или нет, и всё же, запрыгнув на балюстраду эскалатора, устремилась на уезжающую вниз параллельную ленту. Звонко разбился задетый ею цилиндрический плафон.

Силы были совсем на исходе, мы еле тащились на заплетающихся ногах. Девочка схватила со ступени рюкзак и одним движением рук разорвала его пополам.

Монотонно бубнящие одну и ту же фразу пассажиры напротив, вдруг завопили её во все глотки:

– ВЫ УМРЁТЕ! УМРЁЁТЕ!! УМРЁЁЁТЕ!!!!

Я расстегнул куртку и достал из запазухи смятого плюшевого медведя. До конца подъёма оставалось метров двадцать.

Разъярённая тварь бросилась в последнюю погоню. Ещё один плафон разбился за нею, когда она спрыгнула на наш эскалатор. Молох едва ли не летел вперёд, преодолевая цепкими прыжками по несколько ступеней за раз. Лента под нашими ногами начала складываться, и навстречу нам выплыл верхний вестибюль. В лицо подуло свежим вечерним воздухом, а за спиной уже дышал в спину Молох.

– В сторону! – бросил я своим и, размахнувшись, кинул мишку вперёд, так, чтобы чудовище его видело. Медведь пролетел над угловатыми турникетами и упал на мозаичный пол перед стеклянными дверьми с надписями «ВЫХОД». Мы еле успели увернуться вправо, с дороги девочки, увидевшей, наконец, свою игрушку. Позабыв про нас, Молох пронёсся мимо, к медведю. Её всю трясло от предвкушения, когда она схватила мишку с пола и дрожащей рукой поднесла его голову ко рту. Горящие голодным огнём глаза закатились наверх, потресканными губами девочка впилась в грязный нос медведя, словно в бутылку, её грудь начала ритмично вздыматься и отпускаться. Конечности затряслись ещё сильнее, стерва впала в экстаз.

Свет потолочной люстры над нами начал внезапно тускнеть. Начала трескаться и съёживаться краска на стенах. Начал быстро стареть вестибюль.

– Вот сейчас! – выдохнул я. – Скорее!

Мы подбежали к девочке с двух сторон и подхватив её за локти и ноги, потащили к выходу. Увлечённая насыщением, находившаяся будто в коме, девочка оказалась не в состоянии оказать какое-либо сопротивление. Крайние стеклянные двери начали быстро заполняться бетонными блоками, проход сужался на глазах. Если мы не успеем, то окажемся замурованными в этом вестибюле вместе с полным сил древним демоном.

– Поднажали! Ещё! Быстрей! Пожалуйста, быстрей! – орал Макс.

Единственная дверь по центру оставалась ещё стеклянной. И Серёга с силой толкнул её вперёд. Мы вывалились наружу в пасмурное утро своего времени и попадали на ступени без сил, когда бетонная кладка за нами сомкнулась.