Забудь дорогу назад

Я не знаю, гнались ли за нами эти ребята или решили, что мы того не стоим. Мы даже не прислушались, доносятся ли звуки погони. Липкий страх гнал в темноту. Мы бежали, шли, расставив руки, задирая ноги, как цапли, чтобы обо что-нибудь не расколошматиться. Натыкались на скользкие холодные стены, меняли направление. И вскоре обнаружили, что оказались в извилистом коридоре. Включили зажигалку – и настроение совсем испортилось – пещера сузилась, здоровенные потеки на стенах, потолок высоко, но нам от того не легче, под ногами каменная крошка, которая скрипит, как последняя сволочь… Мы шли, потом свернули, еще раз свернули. Было холодно, но мы терпели. Периодически гасили зажигалку, чтобы не расходовать ценный газ. Страх отступал, вернулась усталость. Мы сели на корточки, прислонившись к сырой стене, передохнули. Стали прислушиваться. Тишина в подземелье царила звенящая. Помалкивали боги подземного мира. Единственный звук – где-то далеко за толщами стен капала вода. Память отмотала пленку – я вспомнил, что какое-то время мы спускались. Кислорода пока хватало – не успели далеко уйти от «улицы».

– Как дети мы с тобой, Михаил Андреевич… – прошептал Корович. – Стыдно должно быть. Что мешало поднять автомат и перебить к чертям собачьим эту кодлу? Думаешь, не попали бы? Нет, в штаны наделали, бежали, как последние трусы. Тьфу на нас. А ведь за нами никто не идет, согласен? Сидят где-то далеко и хихикают…

– Убегать надо, если страшно, Николай Федорович, – отозвался я. – Слушай ощущения, они не обманут. Если скажут ощущения: беги – значит, беги. Самому не по себе. Но после первого пришествия в Каратай я усвоил одну нехитрую вещь: пуля – не всегда аргумент, а реальность – понятие зыбкое. Здесь это так…

– То есть… все хорошо?

– Да, все нормально.

– Ну, слава хранителю, – в голосе Коровича зазвучала насмешка. – Теперь это всё выглядит объяснимо и адекватно. Кстати, – Корович задумался. – Вопрос из категории «Музыка». Какого хрена ты там пел про монахов?

– Перестань, Николай Федорович. Говорю, что видел. Одинаковые шансы у нас с тобой на психушку. Реальность, повторю, категория плавающая.

– Дошло, наконец. Мы в матрице, Михаил Андреевич…

Я крякнул.

– Бестолковый ты, Николай Федорович… Рад, что ты знаком с новинками американской киноиндустрии…

– Это не новинки, Михаил Андреевич. Это уже старинки. Когда меня в розыск объявили, я несколько дней у одной отзывчивой бабы отсиживался на квартире. Так она утром на работу уходит, а мне делать нечего, сижу и в ящик пялюсь, фильмотеку ворошу. Всю «Матрицу» пересмотрел и «Обитель зла» – там телка плоскогрудая от зомби так носится, что засмотришься; и какой-то сериал о том, как вампиры борются с оборотнями, а люди тут как бы ни при чем…

– То есть фактически, Николай Федорович, ты уже подготовлен к службе в Каратае, – засмеялся я. – Во всяком случае, в теории подкован.

– Да иди ты, – огрызнулся Корович. – На тарелку бы всю лапшу, что ты мне на уши развешиваешь… Может, будем выбираться помалу? Не идут за нами твои монахи в индейских плюмажах. Сидим, как зайцы, дрожим.

– Принимается, – согласился я. – Давай за мной, Николай Федорович, и черпай мудрость окружающего пространства.

Но что-то стряслось с окружающим нас пространством. Мне казалось, я помнил, где мы сворачивали. Мы тащились по холодным «пещеристым телам», изредка включали зажигалку. Странно, мы давно уже должны были выйти на поверхность. Не может быть, чтобы память подвела! Но свет в конце тоннеля и не брезжил. Я попросил Коровича не паниковать, встал и начал восстанавливать в памяти подземные плетения. Мы углубились-то в эти пещеры всего ничего! Мы снова тронулись в путь, и опять впереди ничего не брезжило. Легкое беспокойство, терзающее меня последние полчаса, стало переходить в легкую панику. Я поднял зажигалку, высек пламя, вытянул руку. Проход упирался в тупик – совершенно непроходимую каменную стену.

– Мат в четыре хода, – проворчал в затылок Корович. – Четыре хода – и отборный мат, Михаил Андреевич. Ты куда нас завел, спелеолог недоделанный?

Да уж, это было совсем не в кассу. Но я не сдавался. И снова куда-то брел, держась за стену, а Корович бормотал в затылок обидные гадости и отдавливал пятки. Легкая паника переходила в панику средней тяжести, но я не сдавался. Пожаловаться на память я не мог и снова рисовал в воображении сложную схему наших перемещений. Где-то здесь должен быть выход! Но выхода не было. Озноб донимал нешуточный. В какой-то момент мы обнаружили, что уменьшился приток кислорода. Значит, мы не приближались к заветной цели, а, наоборот, отдалялись от нее! Какой же гном (аналог лешего) тут глумится над нами?!

– Ну, всё, пипец, – обреченно выдохнул Корович. – Вот так живешь и не знаешь, что подохнешь замурованным в пещере. И за каким лядом мы тут, скажи, два дня надрывались, от смерти бегали?

– Не гунди, – огрызнулся я. – Выйдем.