Забудь меня, если сможешь

— Эй, Роб, глянь, — с усмешкой сообщает рыжеволосый, прицеливаясь в одну бывшую темнокожую девушку, мимо которой я только что пробежала в отдел личной гигиены. — Моей восемьсот пятой будет мулаточка.

Мулаточка с противным горластым шипением, давящим на сознание, надвигается в сторону парней. Но не успевает она сделать и пары неуклюжих шагов, как Джеймс тут же стреляет ей в упор, напрочь разнося мозги по стеллажу с кормом для домашних животных.

— Ты все равно не переплюнешь мою семьсот восемьдесят девятую, — ухмыляется в ответ Роберт, кивая на лежачий труп бывшей мулатки. — Ту сексуальную латиноамериканку с пятым размером я никогда не забуду.

Ухмыляясь, Джеймс позади улавливает тихое шипение и наставляет ствол оружия в сторону неизвестного источника звука. Через пару секунд из-за угла не спеша выползает небольшое гнилое тельце белокурой девочки лет восьми. С горластым шипением она надвигается в сторону рыжеволосого, протягивая к нему тонкие облезлые ручки, заляпанные алой кровью. Размазанные следы ее преступлений везде: на цветастом коротком платьице, на когда-то бывшем миловидном личике и даже на тоненьких бледных коленных чашечках.

Парень с легким изумлением отходит на пару шагов назад, крепче стискивая ружье.

Три. Два. Один.

Выстрел.

Худощавое детское тельце слегка вздрагивает и через мгновение летит вниз, разбрызгивая алой кровью все окружающее пространство.

— Когда я умру… хочу, чтобы вы похоронили меня вместе с огнетушителем, — с нервной улыбкой на лице произносит он, пытаясь отшучиваться. — Ну, понимаете, ад и все дела…

Я отхожу от парней на приличное расстояние. Прохожу мимо различных отделов с косметикой, товарами для праздников, кормами для домашних животных и, наконец, пропадаю в отделе с хозяйственными товарами. Мимо бродят мертвецы, принюхиваясь и прислушиваясь на каждом шагу. Кто-то из муз задевает рюкзак с вещами, кто-то врезается плечо, но никто из них не может сообразить, почему они не ощущают так полюбившийся им свежий запах крови и мяса.

Сзади раздается непривычное шуршание.

Я не обращаю никакого внимания, связывая его либо с бесцельно шатающимися музами, либо с Роном, который должен находиться где-то в непосредственной близости от меня. Все внимание сосредоточено лишь на нескоропортящихся продуктах и хозяйственных вещах, которые я мельком выискиваю на каждой полуразрушенной полке.

Шуршание повторяется. За ним следуют неторопливые шаги за спиной и в тот момент, когда я решаю обернуться — мои руки одним грубым движением заводят за спину. Теплая кожа сталкивается с холодным металлом наручников, и позади раздается едва уловимый щелчок.

Я не успеваю даже раскрыть губы, чтобы закричать, как лицо накрывают темной тряпкой с мерзкими зловониями, больно зажимая носовую кость. От ее химического содержимого бросает в холод, в носу начинает неприятно пощипывать, в горле и по всему пищеводу разрастаются непривычные покалывания, нежная слизистая глаз реагирует моментальным слезотечением, а спина покрывается липким ужасом неизвестности.

Мое сопротивление ограничивается нелепыми виляниями из стороны в сторону, благодаря металлическим браслетам на запястьях. Мир вокруг начинает двоиться, а земля под ногами дрожать, пока я отчаянно продолжаю биться за жизнь и беспомощно мычать в тряпку.

Но ничего не выходит.

Человек за спиной лишь крепче сжимает тряпку с мерзкими зловониями, и я постепенно теряю связь с реальностью, беспомощно обмякая в его руках. Беспощадные музы с мертвыми глазами, приближающиеся в нашу сторону с прерывистым шипением — последнее, что я вижу. А после — меня охватывает беспроглядная и неизвестная тьма.

Глава 25

Две холодные глыбы льда. Два айсберга, глядящие на меня с особенной теплотой. Они улыбаются. Они согревают меня, не смотря на излучающий холод полярной ночи.

Я продолжаю смотреть в его бесконечные, бесконечные, бесконечные глаза и тихо, постепенно осознаю — в них спрятано небо с пушистыми белоснежными облаками. Кто запер небо в его глазах?! И не просто небо, а целую Вселенную. Мою Вселенную. Вселенную, принадлежащую лишь мне одной.

Протягиваю к нему руку, пытаясь прикоснуться, удержать его, притянуть к себе. Но с каждым взмахом кисти он отдаляется. Он отдаляется от меня, но его ледяные глаза продолжают испепелять меня огненным взглядом. Я панически хватаю воздух руками, пытаясь удержать его хоть на мгновение. Размахиваю ими в стороны, намереваясь взлететь вслед за ним. Раскрываю рот и пытаюсь кричать изо всех сил, но с губ срывается лишь оглушающая пустота.

Я теряю его. Теряю себя вместе с ним. Теряю воздух из легких, который выпустила вместе с не состоявшимся криком. Сердце сжимается в тугой узел, а легкие рассыпаются на мелкие осколки, отказываясь сделать очередной вздох.

Я смотрю на дрожащие пальцы, парящие по воздуху, и наблюдаю, наблюдаю, наблюдаю, как его образ постепенно исчезает из памяти, растворяясь в пустоте.

Резко подрываюсь с места, жадно заглатывая воздух.