Забудь мое имя!

– Двенадцать дверей? – переспросил Бес, потирая щеку и морщась от вспышек огня в камине. Последние дни демон совсем не спал, его снедали подозрения, но он пытался гнать их от себя. Лены не было, но прошло только четыре дня, а не четыре месяца. Вполне возможно, что ей просто нужно время, чтобы узнать о матери. Бестелион уговаривал себя не злиться и не думать об этом слишком часто, хотя где-то внутри неприятно жгла мысль, что он зря поверил обещанию Лены.

«Никому нельзя верить, ты забыл? – напомнил внутренний голос. – Никому и никогда. Все врут, глядя прямо в глаза, а уж за спиной…»

Темный попробовал не слушать внутренний голос, сохраняя на лице маску спокойствия и отчуждения, но внутри что-то болезненно дрогнуло, стоило лишь вспомнить тот миг, когда он в последний раз видел Лену.

Он сознательно погасил в ее воспоминаниях слишком явные следы произошедшего в Срединном. Оттого она и была весела и бодра в момент их расставания. Бес вспомнил ее улыбку, от которой внутри будто разливалось тепло, затопляющее мозг. Одна улыбка, подаренная ему, и демон был на все согласен…

– Да, двенадцать. По крайней мере, так думаю. Конечно же я не считала, – вздохнула Лео, нехотя пускаясь в объяснения. – Это выглядело, как будто каждый раз я входила в новую светящуюся комнату, из которой много выходов, а я не знаю, какой мне нужен. И была уверена, что за очередным меня вновь ждет комната с несколькими дверями. В какой-то момент даже подумала, что хожу кругами. – Демонесса рассмеялась. – А выкинуло в одном городке, где на меня даже никто внимания не обратил, кроме…

Сказав это, Лео надолго замолчала, не желая продолжать рассказ.

– Бес! – закричала Алесия, отмахиваясь от предложенной Гаем кружки. – Иди, слышишь! Я боюсь! Правда.

– А что ваша стихиала? – спросил демон, постукивая подушечками пальцев по подлокотнику.

– Мы не можем с ней связаться с момента перехода, – вздохнула Лео. – Мы раньше с подобным не сталкивались, так что не знаем, может, с саламандрой что-то произошло… как и с Леной.

– С Леной ничего смертельно опасного не случилось, – чуть подумав, сказал Бес.

– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила Алесия.

– Это довольно трудно объяснить, но я чувствую, если ей… на самом деле плохо. Так уже было, и тогда не имело никакого значения, где она находилась. Даже амулет силиалы земли, мешавший мне ее почувствовать, не срабатывал.

– Все потому, что в ней есть часть твоей силы, – догадалась Лео. – Тьма – изначальная магия этого мира, ее не может остановить какой-то там амулет более слабой силы.

– У меня часто бывает ощущение, что тьма решает за меня очень многое, – усмехнулся Бестелион и глотнул огненной жидкости из кружки. – Тьма будто играет в какие-то свои игры. Даже эта встреча с Леной… То, что мы вообще с ней встретились… Возможно, тогда я сделал ошибку или глупость, поддавшись то ли злости, то ли любопытству. Но чем больше думаю об этом, тем чаще мне кажется, что у всего произошедшего есть привкус… тьмы. Как если бы это тьма определила ту встречу, сложив воедино много мелких и незначительных моментов. Если бы Лена не захотела поиграть в какое-то гадание, обернувшееся для нее выплеском дремавшей до этого силы элла-отца, если бы я не решил поговорить с Тамалис начистоту, если бы не Праздник Зимней Ночи. Если бы в эту ночь я не задумал… Если бы, если бы, если бы… Так много всего!

– Это возможно, – согласилась Лео. – Будь сейчас здесь Повелительница, думаю, она бы кое-что объяснила нам всем. Демоны не любят записывать свою историю, свитков слишком мало, а самая полная их коллекция находится в покоях Идерны.

– Да, я знаю, что ты хочешь сказать, – криво усмехнулся Бес. – Ты говоришь о древних трактатах, где тьму называют судьбой?

– Да. Именно о них. И я уверена, что это сравнение имеет свои причины.

– Ну и что? – спросил Гай, ревниво придвигаясь к Лео. За это он получил насмешливый взгляд Алесии.

– А то. Вполне возможно, что у тьмы есть тайный план, – ответила огненная демонесса. – Глупо думать, что демоны управляют силой. Все наоборот. Она управляет нами. Тьма привыкла править, но в последнюю тысячу лет ей это не удавалось. Род темных демонов оскудел и почти отстранился от власти. Может быть, именно поэтому ситров становится все меньше и меньше. Тьма теряет власть, и это отражается на нас. Но первоначальная стихия – не сила разрушения, как о ней говорят эллы и даже некоторые демоны, а наоборот. Тьма создала этот мир. И она его оберегает. А сейчас тьма хочет восстановить свою власть и равновесие.

– Уж не знаю, как она это собирается делать, и при чем здесь Лена, но я более чем уверен, что все именно так, – невесело улыбнулся Бес.

– Поживем – узнаем, – философски ответил Гайлеон, приподнимая свою кружку.

– Самое неприятное, что эллы требуют выдать им Лену, – неожиданно промолвил Гай через несколько минут, вешая чайник на крюк в камине. Все взгляды обратились на него. – Теперь официально.

– Ты о чем? – хмуро спросил Бестелион, приподнимаясь из кресла. Вокруг него медленно заклубился черный туман.