Забудь мое имя!

– Понятно. У меня не хватит знаний, чтобы объяснить, что происходит с тобой и кем ты в итоге будешь, но одно вижу четко – осталось совсем чуть-чуть.

– Жаль, что я сама не могу увидеть свою ауру. – Я вздохнула. – Это же так интересно. Дома я читала несколько книг по этой теме… Правда, нигде не встречала описания розово-золотой ауры. Она ведь такая?

– Да, с вкраплениями черного и сине-фиолетового, – согласилась саламандра, сверкнув в мою сторону глазками-бусинками. – Это очень интересная структура. А увидеть ауру очень легко. Ты просто не умеешь.

– А как? – живо спросила я.

Ну наконец-то! Хоть кто-то мне сейчас объяснит.

– Ничего сложного в этом нет, – ответила стихиала. – Для начала сядь поудобнее и расслабься.

Ха! Легко сказать. Я так напряглась в ожидании, что чувствовала себя, как на покрывале из ежовых колючек. Какое уж тут удобство.

Несмотря на это, уселась наиболее комфортно и постаралась отключиться от всего. Для полноты эффекта даже глаза закрыла.

Вот сейчас меня околдуют без моего ведома – буду знать.

– А теперь представь себя как нечто воздушное и эфемерное, – сказала ящерка мягко. – Легкое и невесомое. Облако, листик на ветру.

Мне ничего такого на ум не приходило, зато туда настырно рвался здоровенный ярко-розовый шарик с золотым отливом. Такими часто украшают свадебные машины. Вычурно и броско, но зато издалека видно. Попытавшись его выгнать и не добившись успеха, я решила не сопротивляться и принять тот образ, который подсунула фантазия.

– Представила.

– А теперь представь воздух вокруг себя, его цвет и запах…

В голову тут же прокрался чуть терпкий аромат, опасный и обволакивающий… Я фыркнула и быстро отогнала его подальше от себя. Но тело уже отозвалось на неожиданное воспоминание. Выдохнув и передернув плечами, попыталась представить просто воздух, который меня окружал. Помучилась и, не добившись результата, решила думать о своем собственном запахе. Это, конечно, тоже было не просто, но куда легче, чем представлять что-то еще более расплывчатое. Всегда любила аромат цитрусов и цветов. Сначала бабушка с дедушкой, а затем и мама меня журили, что однажды я сама стану апельсинкой, и было от чего. Мыло, шампунь, крем и туалетную воду я выбирала со своим любимым запахом и ничего не могла с собой поделать. Даже сейчас, оторвавшись от привычной жизни, держалась за тот аромат, что был мне ближе всего. К нему только постоянно примешивался запах эникея, похожий на наш шалфей.

Было еще несколько составляющих, но думать о них сочла опасным. Вместе с ароматами я невольно переносилась в недавние события. Запахи, как бусинки, нанизывались на ниточку моей жизни здесь, в этом мире.

Представить цвет воздуха оказалось проще всего. Я словно видела его через закрытые веки. Золотистый, с нежной примесью розового.

– Ого! – хихикнула стихиала. – Ты молодец. Сама уже почти все сделала. А теперь представь каждую клеточку себя.

– Ты видишь то же самое? – удивилась я, без труда даже не представив, а словно осознав саму себя. Это пришло легко и незаметно. Я чувствовала все, не просто существо с четырьмя конечностями, но и источник той самой магии, которой могла пользоваться. Это было похоже на какой-то особенный компонент в моей крови, не примесь, а отдельную удивительную составляющую. А само мое тело излучало странное переливчатое свечение из смеси нескольких цветов. Где-то цвет был плотнее и темнее, уходя в густую черноту, а где-то почти прозрачный и чистый, как искры шампанского в бокале.

«Люк, ты джедай!» – хихикнула я мысленно.

Также поняла, что вполне могу этой магией пользоваться, но по-другому, не как раньше. Это больше похоже на ювелирную работу. Если правильно и экономично расходовать силы, а не лить из расчета на ложку ведро, то сил хватит на многое.

– В России все, что делается ключом меньше чем на двадцать четыре, считается нанотехнологиями, – вслух выпалила я и рассмеялась.

Мне еще, конечно, потребуется время, чтобы освоиться с новым знанием, но теперь я более уверена в себе.

– Почему, если ты думаешь о нем так часто, бежишь прочь? – вдруг спросила стихиала, и улыбка сползла с моего лица.

– О чем ты? – Я поняла суть вопроса, но отвечать совершенно не хотелось. Не сейчас. Не сегодня. Когда так памятно чужое тепло и то странное убаюкивающее спокойствие, в которое хотелось окунуться. Вроде бы и опасно, но так надежно было в тишине храма тьмы…

– Я о Бестелионе, – ответила саламандра. – Ты ведь о нем подумала?

– Не нужно копаться в моих мыслях! – воскликнула я и вскочила с кровати.

– Но ведь я говорю правду, – не унималась саламандра. – Я одного понять не могу: почему ты бегаешь от того, к кому тебя так сильно тянет?

– Ты не можешь ничего знать, – фыркнула я. – Ты не можешь знать, что чувствую и к кому.

– Ну, допустим, не знаю, но ведь права?

– Откуда ты взялась такая настырная? – хмуро спросила я. – И какое тебе дело до всего этого?