Забудь о комплексах как мужчина, будь счастлива как женщина

КЛЯТВА (или как я бросил курить)

Опыт борьбы с курением табака и Льва Толстого, и знаменитых медиков, и в свое время нашего наркомздрава Н.А. Семашко не только не дал каких-нибудь положительных результатов, но даже, по-моему, в конце концов прибавил курильщиков. (…) И все потому, по-моему, что борьба неправильна в основе своей. Скажете ребенку: ходи по всем комнатам, а в одну нельзя — и он не пойдет ни в одну комнату, кроме запрещенной. Скажете — это полезно, это вредно — бери полезное, и он непременно выберет вредное. Вот почему.

И потом если табак сейчас мне полезен и вред скажется только к старости, то зачем я буду бросать и портить молодость из-за счастливой старости… Мне лично табак в 30-летнем опыте жизни кроме пользы и радости ничего не давал, и бросил я курить совсем по другим причинам.

Было это утром, я встал с левой ноги и обидел жену. Я был не прав, и сумрачный вышел из дома. И тут вдруг я увидел в то утро, что жизнь везде хороша: солнце, воздух ароматный, птицы поют. Все чудесно вокруг, а у меня сумрачно, и я виноват. «Разве, — подумал я, — вернуться домой и попросить у жены прощения?» Нельзя: в сущности, я же не так перед ней, как перед собой виноват. И надо не замазывать вину просьбой прощения, а в себе самом исправить навсегда обещанием. Но ведь забудешь обещание, а как бы сделать, чтоб не забыть? И тут мне пришло в голову оторвать от себя тридцатилетнюю привычку курить: тогда ведь никогда не забудешься… А могу ли? Ну вот еще, конечно же, я могу! Швырнуть папиросы недолго и потом очень нетрудно опять их купить. Нужен договор, нужна клятва: с кем же договор, кому клясться? Людям сказать — посмеются и не поверят, скажут: опять закурит, знаем… И вдруг мне пришло в голову с самим табаком заключить договор. Я вернулся домой и написал:

Договор с табаком

193… года месяца числа Табак освобождает меня от курения навсегда. Я обещаюсь и клянусь никогда никому не говорить о вреде табака и никогда ни при ком…

Немедленно после подписания этого договора радость жизни вернулась ко мне, и я в восторге от всего, как маленький, отправился по своему делу.

И первый день я не могу сказать, чтобы мне было особенно трудно. На другой день вечером по возвращении домой вдруг грусть, что ведь никогда! Третий день я страдал, и ночь всю не спал… Следующий день жить было почти невыносимо, ночью бредил. Жена почувствовала глубину моего страдания и упрашивала сказать, объяснить. Я ей ответил, что могу открыться ей только в конце недели, в субботу вечером. Она совсем испугалась и с этого часу начала переживать муку не меньше моей. (…) К концу недели казалось, что думы через неделю открыться проходят, и я буду уверен, что выдержу, что будет вообще с чем и открыться. Но и через неделю было трудно, и через две…

И прошло уже пять лет, а в душе я все так же люблю табак и часто радостно гляжу на хорошенькие табачные коробочки. (…)

«Курите же, граждане дорогие, милые юноши и даже девушки… ничего! курите, курите себе на здоровье и радость. Но только если придет время и заставит жизнь дать клятву — держите слово свое твердо, благодарите табак за принесенную радость и не говорите никому о вреде…»[1]