Забудь о прошлом

Раздался тихий стук в окно, и Поэт вскочил, как ужаленный. Дан повернулся к окну, ничего не увидел и кинулся на улицу.

В десяти шагах от коттеджа, на лужайке, стоял палевианин. В обычной одежде, без всяких повязок. Он не стал дожидаться, пока Дан подойдет к нему, повернулся спиной и побрел прочь, лениво, неспешно, а пройдя несколько метров, оглянулся через плечо, словно приглашая Дана следовать за собой. Дан и нагнавший его Поэт прошли за палевианином до одного из ближних коттеджей. Палевианин стукнул в окно, через минуту на пороге появились еще двое, вся тройка передислоцировалась вглубь сада и остановилась в ожидании под ветвистым деревом. Дан понял, почему они выбрали этот пункт, от улицы их отделяло несколько кустов, а дерево прикрывало сверху. Своеобразное потайное местечко.

— Ты жил там, — сказал первый палевианин, ткнув сначала Дана пальцем в грудь, а затем указав в сторону бывшего лагеря землян. — Голоса. Пожалуйста, еще голоса.

Он сделал руками странное волнообразное движение и выжидательно посмотрел на Дана. Тот молчал, пытаясь понять, чего от него хотят.

— Музыка, — сообразил вместо него Поэт. — Они просят еще музыки. — Он повернулся к палевианам и напел одну мелодию, вторую, третью. Те взволнованно закивали. — Эти парни, видимо, из твоей аудитории.

Дан подумал.

— Голоса это можно, — сказал он. — Но здесь у меня нет голосов. Они там, — он показал рукой в сторону пустыря, до которого было не так уж далеко. — На корабле. Пойдемте туда.

Женщина — Дан уже понял, что одна из троих женщина, отшатнулась и замахала руками, но первый палевианин остановил ее.

— Мы придем после, — сказал он. — Когда будет темно. Не видно. — Он прикрыл глаза руками и повторил: — Темно.

— Хорошо, — согласился Дан. — Когда будет темно.

И палевиане торопливо ускользнули в коттедж.

— Интересная штука, — сказал Поэт, глядя им вслед. — Знаешь, какое чувство они испытывали?

— Страх, — буркнул Дан.

— Верно. Но это лишь деталь. Компонент.

— То есть?

— Главное в их эмоциональном состоянии — душевный покой. Довольство. И на его фоне — страх. Страх лишиться этого довольства и покоя. Ну и плюс желание… наверно, это касается музыки…

— Откуда ты знаешь?.. Погоди, погоди… Маран ведь говорил мне… Ну и болван же я! Совершенно вылетело из головы! Эмпатия! Но по его словам, ты воспринимаешь только очень сильные чувства.

— Да.

— Неужели у этих вялых существ такие интенсивные эмоции?

Поэт развел руками.

— Не знаю. Во всяком случае, я их улавливаю.

Дан задумался.

— Это может пригодиться, — сказал он наконец. — Пошли домой.

«Стройплощадка» пустовала, Дан удивился было, но вспомнил, что «работы» приостановлены до завершения переговоров. Орбитолет тоже словно вымер, только в пультовой сидел перед экраном дежурный.

Патрик лежал в каюте на диване, увидев Дана с Поэтом, он сел и спросил:

— Нагулялись?

— Где шеф? — осведомился Дан.

— У себя. Если у тебя нет серьезного дела, лучше не суйся. Он зол, как… Как сто тысяч чертей.

— На меня? — удивился Дан.

— На себя!

— Почему?

— Ну как! Провалил переговоры…

— Ну уж и провалил. По-моему, они были вполне успешными. Никто не мог бы добиться большего.

Патрик демонстративно огляделся.

— А где Маран? — спросил он. — Что-то я его не вижу. Где вы его спрятали?

— Ты что, с ума сошел?

— Переговоры, Дан, можно было бы считать успешными, если б Маран сидел сейчас здесь.

— Экие вы максималисты, — проворчал Дан.

— Мы в той ситуации, когда минимализму не место и не время.

— Все равно я пойду к шефу.

— Что-то существенное? Пошли тогда все.

Железный Тигран выслушал отчет Дана и с досадой сказал:

— Какие мы все бестолковые! Вы, я… — и потом Поэту, — завтра пойдешь со мной… Душевный покой, говоришь? Чует мое сердце, придется нам пересмотреть всю нашу концепцию. Ладно, идите. А музыку, Даниель, ты им раздобудь. Поищи здесь, если найдешь у кого-то личный плейер, конфискуй безжалостно. От моего имени. Не найдешь, свяжись с астролетом, пусть пришлют. Все, уходите!

Плейер Дан нашел у связиста, конфисковывать не понадобилось, тот с готовностью предложил крошечный аппаратик и кристаллы к нему сам, и Дан без зазрения совести забрал у него всю фонотеку.

— Душевный покой, говорите, — бормотал он, перебирая кристаллы, потом заложил в плейер Баха и спрятал прибор в карман.