Забудь об этом, Варвар

Мне не больно, но накрывает чувство безысходности и отчаяния. Я не могу ничего сделать и кричу.

– Варя, на раз, два, три, ты выдохнешь и медленно откроешь глаза. – голос доктора становится тверже, но его едва слышно в разбушевавшемся ветре: – Слышишь меня?

– Нет! – мотаю головой. – Нет, подождите!

Снова бросаюсь вперед, но чертова стена стоит посреди озера и не желает меня пропускать. Будь я в реальном мире, то наверняка уже содрала бы в кровь кожу с кулаков и лба, так сильно я бьюсь в нее.

– Пожалуйста, я хочу вспомнить! – кричу, насколько хватает силы.

– Варя, я начинаю отсчет.

– Нет! – я не понимаю, что говорю. Пряди болезненно бьют по щекам, а сердце отчаянно колотится в висках.

– Четыре.

– Нет, пожалуйста!

– Три.

Мир вокруг пошел рябью. Краски побледнели, а вода будто превратилась в переваренный холодный кисель. Я падаю, а потом снова вскакиваю на ноги, но меня засасывает. Стена будто бы становится все толще и теперь ее можно даже увидеть.

– Два. Варвара, я скажу «раз», и вы возвращаетесь в реальность.

– Нет!

– Раз.

Все пропало. Я распахнула глаза и, тяжело дыша, подскочила на кушетке. Тело трясло, щеки жгли слезы, а мышцы сводило болезненное напряжение.

– Варвара, выпейте, – Валентин Петрович протянул стакан воды, но я с силой оттолкнула его руку, слабо соображая, что творю.

– Почему?! – хотелось закричать, но голос почему-то сипел: – Почему вы не позволили мне остаться? Я почти пробила чертову стену!

– Варя, – профессор поднялся со своего кресла и присел рядом со мной на кушетку. – Вы пытались воздействовать на свой же разум насилием. Так делать нельзя. Последствия могут быть ужасными.

– Но почему? – истерика стирала границы контроля: – Я же почти смогла! Почти вспомнила!

– Послушайте меня, – мягко протянул профессор: – Если бы ваше сознание действительно хотело вернуть вам воспоминания, то этой границы вовсе не было бы. Травмы часто заставляют сознание скрывать болезненное прошлое. В состоянии транса вернуть его обычно очень легко, но только в том случае, если ваше нынешнее состояние позволяет вам выдержать последствия, понимаете?

– Не понимаю! Я хочу вспомнить!

– Вы хотите, я верю. И хотите осознанно. Это первый шаг. Но ваше внутреннее «я» по-прежнему подвержено сильному страху.

Я вцепилась пальцами в волосы и едва не завыла.

– Что мне тогда делать?

Доктор покачал головой и осторожно похлопал меня по руке:

– Пока просто ждать, Варя. Я могу предложить вам свои услуги, но не раньше, чем через полгода. Вы сейчас находитесь в очень нестабильном психологическом состоянии.

В голове сразу всплыла строчки из последнего письма, присланного Аластором: «За дверью буду смирно ждать, пока день тот же не наступит…». Полгода? Боюсь, если я правильно поняла значение этих слов, то у меня нет столько времени.

– Ваша психика слишком сейчас слишком неусточива, Варя. Скажите, ранее вы пытались вспомнить произошедшее?

– Пыталась, – прошептала, понимая, что уже не могу сдерживать невыносимую дрожь: – В детстве. Сразу после того... как все случилось.

– Воспоминания назад вы не получили... – задумчиво протянул Валентин Петрович: – А были ли побочные эффекты?

Я шмыгнула носом, усилием воли заставила себя взять в руки, медленно разогнулась и уже смелее посмотрела на профессора:

– Да. Я не могла разговаривать еще два года. Родителям пришлось перевести меня на домашнее обучение и лечить.

Валентин Петрович кивнул:

– Что-то такое я и предполагал. – немного подумал и добавил: – Сейчас, если вы продолжите насиловать свою психику такими методами, то последствия могут быть еще хуже, поймите.

– Что мне тогда делать?

– Быть с собой мягче. Подобные травмы, особенно запущенные, лечатся долго и кропотливо. Я бы посоветовал вам походить к психологу на длительной основе.

Я замерла и сжала губы, сдерживая нервный всхлип.

– Тогда… Тогда мне придется рассказать ему все в деталях?

– Видимо, это смущает вас сильнее всего, но да. Доктор только так сможет найти способ помочь.

Выходила из кабинета с ощущением, будто из меня выпили все соки. Медленно закрыла за собой дверь и устало подняла голову, тут же натыкаясь на взгляд Ивана. Судя по всему, парень нарезал круги по коридору все это время. Увидев меня, он тут же подошел и осторожно взял за плечи.

– Ты в порядке? – от искренней взволнованности в его голосе стало физически нехорошо: – Я даже через звукоизоляцию слышал, как ты кричала.

Я шмыгнула носом и, окончательно потеряв самообладание и понимание, что творю, тихо пробормотала:

– Только попробуй начать смеяться.

– Что? – не понял Никитин: – Варя, ты...

Я всхлипнула, шагнула вперед и крепко обняла вредного блондина за торс. Носом уткнулась ему в свитер и от души зарыдала.

27

Аппетита не было. Я вяло ковырялась вилкой в тарелке, то поднимая, то опуская обратно уже подстывшую пасту. Зато бокал вина, который внимательный официант наполнял уже в третий раз, я осушала до дна. Когда парень в очередной раз подошел, Иван Сергеевич поспешно перекрыл рукой верх стакана:

– Спасибо, ей хватит.