Забудь обо мне (СИ)

Я мотаю головой, и чтобы заставить его замолчать, сильно, до крови, прижимаюсь губами к его губам.

Боюсь любого его пошлого обещания.

Боюсь любого звука.

Любого намека на то, что секс с ним будет сильным, жестким — и что мои ноги потом будут болеть от того, как грубо он меня трахал несколько дней подряд.

То, что я делаю — неправильно.

Но я не могу остановиться.

Не теперь.

Марк жадно вталкивает язык в мой рот, двигает им точно так, как долбит членом в мои жатые ладони.

Я прикусываю его зубами, мы оба шипим, и в ответ Бармаглот сильно вдавливает мою голову в стену. Это не больно. Это просто граница, что главный здесь — он.

Моя связь с реальностью окончательно теряется, когда на его головке выступают первые тяжелые капли. Я размазываю их большими пальцами.

Какой он на вкус? Спортсмен и ЗОЖник, сладкий, потому что вечно пьет эти свои полезные коктейли и ест только свежие фрукты?

Да пошло оно все!

Я набираю еще немного этой влаги, отрываюсь от нашего звериного поцелуя и вкладываю пальцы себе в рот. Лижу языком. Пробую.

— Ты мелкая бесчувственная дрянь, — звереет Бармаглот, следя за тем, как я недвусмысленно сосу собственные пальцы.

— Мокрая в хлам, ты прав, — говорю шепотом.

— Убить тебя мало, Зай.

— Дай закончить, Бармаглотище, а потом делай что хочешь.

Я снова сжимаю его обеими ладонями.

Делаю несколько жестких движений по члену вверх-вниз.

Он подхватывает, вколачивая член так грубо и сильно, что головка бьется мне в живот.

Хочу этот член внутри.

Глубоко. Сильно. Больно и сладко одновременно.

Мы снова сплетаемся языками, когда головка становится максимально твердой и тяжелой.

Я знаю, что он кончит, и помогаю ему, сильно надрачивая ее ладонью.

Пусть все идет к черту.

Не думать.

Марк глухо стонет, лижет мой рот изнутри и внезапно прикусывает губу до моего вскрика.

Кончает сильно, жестко, оставляя на моем животе полосы тугих горячих струй спермы.

И мы медленно глотаем рваное дыхание друг друга.

Я кончила вместе с ним.

В своей дурной голове.

Так сильно, как никогда в жизни.

Чтобы выдохнуть, нужно время нам обоим.

Мне кажется, что сердце в груди остановится, потому что запах Марка проникает мне под кожу и прямо в кровь вместе с каждым новым вздохом.

Собственное сердце гремит в висках — и на какое-то время этого хватает, чтобы заглушить неприятные мысли.

Что я сделала?

Зачем?

Хотя, второй вопрос очевиден: после того единственного раза в клубе что-то в моем отношению к Бармаглоту будто сломалось. Все эти годы он просто был рядом: большой, внимательный, заботливый и абсолютно самцовый друг моего папы, безопасный, всегда знающий, где черта и всегда сам вовремя у нее притормаживающий. Он флиртовал, но не распускал рук. Я отвечала на флирт, но не давала повода думать, что когда-нибудь у нас случится что-то кроме словесных перепалок.

А тот проклятый оргазм от его пальцев, рычание на ухо, обещание жесткого секса, от которого будет болеть промежность, вынесли меня из безопасного ринга наших странных отношений.

Хотя…

Мои глаза плотно закрыты, и я могу доверять лишь ощущению кожи, на которой внезапно чувствую шершавое и скупое, но все же ласковое поглаживание пальцев.

По щеке.

До виска.

Поворачиваю голову на его горячее дыхание.

Вслепую нахожу губы, прижимаюсь, просто плотно губами к губам.

Это реально?

Что происходит в моей голове?

— Зай, хватит от меня бегать, — хрипло говорит Миллер.

— Звучит как капитуляция, — не могу устоять, чтобы не «врубить» иронию.

Так безопаснее, кажется.

Но кого я обманываю? Какая безопасность? Что нужно сделать с головой, чтобы назвать случившееся — случайностью? Как нужно повернуть земную ось, чтобы случившееся не было сексом с женатым мужчиной, который никогда не уйдет от жены, и для которого все это — лишь первый шаг к победе над одной строптивой малолеткой?

— Ты опять думаешь какую-то херню, Заяц.

— Вы, Бармаглотище, не можете этого знать, если только не прилетели из другой галактики и не обладаете даром телепатии.

Он смеется низким грудным смехом.

Я непроизвольно улыбаюсь в ответ.

— После того, как ты мне подрочила, Зай, «выканье» — так себе защита.

— Другой нет. Есть хотите?

— Ага, — чувствую улыбку где-то в районе своей шеи.

Щетина приятно царапает кожу.

Совсем не так, как у Андрея.

Сейчас это грубо, даже немного больно и наверняка с непривычки на коже могут остаться следы.

Но мне почему-то очень нравится именно эта грубость.

Хочется проснуться утром и увидеть тонкие полоски царапин.

Провести по ним пальцами.

Забыться?

Я отодвигаюсь так быстро, что едва могу удержатся на ногах, и, если бы не Марк, притягивающий меня обратно своей здоровенной рукой, я бы точно упала плашмя.

— Это ничего не… — пытаюсь восстановить картину мира, в котором у меня все хорошо и под контролем.

— Замолчи, Зай — предупреждающе зыркает Бармаглот.

Берет меня за руку и тянет в ванну.

Ставит, как фарфоровую куколку. Мочит полотенце, вытирает живот.

Хмуро осматривает мой крохотный совмещенный санузел.

— Я сниму тебе нормальную квартиру.

— Нет! — громко возмущаюсь я.

Не для того пытаюсь жить своим умом и своими средствами, чтобы вдруг получать такие «подарки судьбы».