Забудь свой ад (СИ)

— Спокойно, правда? — она вновь задала этот вопрос. — Мне жаль расставаться с тобой. Это была наша последняя встреча, дорогуша, — Эмма попыталась перекривить Румпеля, но с ее хрипловатым голосом это вышло совсем не забавно и не так, как это делал обычно он. Мужчина даже не попытался что-то ответить, понимая, что его испытание началось. Дверь лавки захлопнулась перед его носом, а значок с «Открыто» сменился на «Закрыто».

Румпель обреченно вздохнул, готовясь к встрече с призраками прошлого. Тишина лавки нарушалась лишь тикающим звуком нескольких антикварных часов. На удивление, это не раздражало, лишь приносило уверенность и умиротворенность. Словно говорило, что единственным хозяином лавки всегда был он и никто иной. Его владения. Его власть.

Он прошел вдоль прилавков, любовно проведя кончиками пальцев по стеклу. Нахмурившись, почувствовав на коже пыль. Румпель лениво прошел в заднюю комнату лавки, отмечая, что все было на своих местах. Идеальный порядок. Словно это место ждало его, позволяя войти в свою жизнь только единственному человеку. Его владельцу, антиквару, мистеру Голду.

В черепной коробке, где-то тихо ворчал тонкий голосок, напоминая, что где-то должен быть монстр. Закатив глаза, Румпель приоткрыл дверь в уборную, настороженно осмотревшись. Тишина. Никого. Голос был заткнут. В его лавке всегда было безопасно. Его убежище. Дом.

Мужчина лениво подошел к зеркалу, всматриваясь в собственное отражение. Взлохмаченные волосы. Изможденный, побитый вид. Темные круги под глазами, кровоподтеки от израненных век, грязь, ссадины и черт знает что еще. Потухшие глаза. Безразличный, пустой взгляд. Что следовало ожидать от этого дня? Темная сказала, что это последний круг. Она попрощалась с ним.

Румпель нервно открыл кран, сунув руки под струю прохладной воды. Ничего не происходило. Совершенно. Боль ссадин утихала, а сердце размеренно билось в грудной клетке, как родное. Мужчина ополоснул лицо, смывая с себя грязь прожитых дней, всю ненависть и желчь, скопившуюся к себе. Ополоснул шею. Расправил влажной пятерней волосы, пытаясь их пригладить.

Почувствовав себя посвежевшим, словно ожившим, он вновь взглянул в зеркало.

Глубокие морщины прожитых лет сгладились. Лицо было чистым, лишь несколько ссадин напоминали ему о его испытаниях. Взгляд стал острым и цепким. Тепло сменилось холодом. Нежность — раздражительностью. Любовь — отчужденностью.

Хрустнув шейными позвонками, наслаждаясь звуком свободы, расправив плечи, он вышел в комнату, вновь осмотревшись. Ничего не изменилось. Даже пыль осталась на своем месте. Это, несомненно, радовало, никто не смел нарушить его спокойствие. Его одиночество. В шкафу нашелся запасной костюм, и мужчина поспешил переодеться. У него вновь был тот самый, внушающий всем страх, безукоризненный вид. На полке нашлась тряпка для пыли. Довольно хмыкнув, он захватил ее с собой, прежде, чем выйти в переднюю часть магазина.

Солнце уже было в зените, проникая лучами сквозь жалюзи, освещая антикварные вещи, требующие особого ухода, раздражая хозяина лавки сверкающими на свету летающими пылинками.

Подойдя к окну, он раздвинул пальцами жалюзи, в надежде, что никто не посмеет прервать его ежедневный ритуал. Улица пустовала. Ни единой живой души. Казалось, что даже птицы прекратили свое существование в этом городе, боясь потревожить своим щебетом единение антиквара со своим хламом.

Тряпка любовно скользила по стеклу, полируя его до блеска, сдвигая вещи, протирая их с трепетом и любовью. За одной из старых древнегреческих статуэток что-то заворчало и лениво выглянуло из своего потревоженного укрытия. Голд едва повел бровью, а уголок его губ дернулся в любопытной усмешке. Где-то на задворках разума завопил голос разума, но мужчина поспешно отмахнулся от него. Это существо не выглядело опасным или раздражающим. Безобидный, ленивый и пушистый комочек настороженно выполз из-за статуэтки.

Круглый пушистый комочек горчичного цвета, что едва бы уместился в руках Голда, любопытно склонил голову, принюхиваясь к антиквару. Мужчина отметил, что его спинка была покрыта широкими черными, вороньими, перьями, издалека создавая иллюзию прочного панциря. Длинные крюкообразные лапы волоклись по земле, ненароком попадая под ноги и толстый малоподвижный хвост. Вытянутая морда, с длинным носом и острыми ушками, а на глазах белоснежная плоская кость, скрывающая их от собеседника. Монстр настороженно осмотрелся, покрутив острыми ушками в разные стороны. Убедившись, что ему ничего не угрожает, существо село на попу и уставилось на Голда.

— Спокойно, правда? — антиквар усмехнулся, взяв в руки статуэтку, за которой прятался монстр. Существо ничего не ответило, лишь безмолвно кивнув головой.

Так они и работали. Солнце медленно опускалось на небосводе, а мужчине казалось, что часы, проведенные им за уборкой, пролетали, как секунды. Он не замечал царившего спокойствия, удрученной пустоты и подозрительной безлюдности в городе.