Забвение

На правом краю стола находились вырезанные из газет статьи с фотографиями и большие ножницы, в основании немного поражённые коррозией. На неиспользованной площади стола осела недельная пыль. По всему этому, переливаясь, играл свет от огня керосиновой лампы. Стеклянная колба держалась на металлическом основании, из которого выходил один конец фитиля, а его другая, большая часть, была погружена в керосин. Свет от лампы освещал около метра комнаты, остальная часть была погружена во мрак. Иногда свет попадал на старый шкаф и верхнюю часть кровати, на которой были разбросаны вещи. Мужчина, прислонив голову к коленям и обхватив их руками, сидел в скрученной позе. Он то тихо стонал, то начинал шептать какие-то невнятные слова. В приглушённом свете было еле заметно отражение огня в его слезящихся глазах. Кресло-качалка совершала небольшие движения, перекатываясь то вперёд, то назад.

Он находился в абсолютной тишине. Несколько лет назад доктор констатировал ему полную потерю слуха, называя это глухотой. Это был правильный диагноз, но иногда, оставаясь один на один с самим собой, он слышал голоса. Поначалу, со страхом в глазах, озираясь по сторонам, он попытался найти кого-нибудь, но напрасно. Впоследствии ему хотелось их замечать всё меньше и меньше. Голоса не оставляли его надолго, проявляясь в сознании всё чаще. Когда кто-то из людей был рядом, то голоса оставляли его, как будто боясь, что их услышит кто-то ещё. Порой он думал, что поймёт их возникновение и логичность появления, но тщетно. Единственное, что он осознал, что эти голоса были в его голове. Так ему было проще жить и уберечь себя от мысли вывалиться в окно. Эти голоса были ему незнакомы, но он не был уверен, что в них не звучит мольба о помощи. Но как им помочь, он не имел никакого понятия. С другой стороны, с ним злую шутку могла играть психика, защищая его, давая понять, что он кому-то ещё может быть нужным, так как в сердцах членов своей семьи старик ощущал лишь холод и зарождающуюся ненависть.

Эти голоса, в отличие от семьи, становились ему всё ближе, всё роднее. Иногда он пытался с ними разговаривать, но ответа так и не дожидался. Ровно до того момента, пока не слышал их во сне или сквозь сон. Мужчина глубоко верил, что они ему пытались донести какую-то информацию. Если и наступало понимание, то, пробудившись ото сна, он полностью всё забывал. Через некоторое время ему приснилось то, о чём написали в вышедших на тот момент криминальных хрониках. Это вселило уверенность, что голоса из сна сообщали правду.

Это не было предсказанием или ясновидением, но он верил, что слышал подсказки. Возможно, при другой ситуации он посчитал бы себя умалишённым, как и думали о нём в последнее время родственники и близкие знакомые, но не сейчас. В глубине сознания у него получалось и разговаривать с обладателями этих голосов.

Вот и теперь, когда голоса утихли, он тяжело поднялся с кресла и подошёл, с трудом перебирая ногами, к столу. На лежавшем бумажном квадратике, приклеенном липкой полосой к обложке тетрадки, было написано: «Иван… Иван Борисович Краснов». И ниже дописано: «Не забывай своего имени, папа. Люблю!».

Его глаза заблестели, наливаясь слезами. Поднёс руку к груди и рухнул на пол. Он лежал с открытыми глазами, в глубине которых терялась реальность.

Глава 8

Прошло чуть больше часа, как Саша вёл машину. Остальные пассажиры давно крепко спали. Всё та же радиостанция играла в динамиках. Дождь так и не прекращался, он даже немного усилился по сравнению с тем, когда они выезжали из кафе. Саша держал руль правой рукой, а локтем левой облокотился на верхнюю обшивку двери. Его задумчивое выражение лица слегка освещал свет от магнитолы. Он весь погрузился в глубину своих мыслей. В таком состоянии водитель управляет машиной на подсознательном уровне. Перед ним маячили синхронно елозившие по лобовому стеклу щётки дворников, очищая бесконечно появляющиеся капли дождя, которые через свои прозрачные тельца размывали реальность. А за ними была ночь, которая постепенно становилась темнее и темнее. Всё меньшую площадь дороги освещал свет фар. Эта обстановка потихоньку начала склонять Сашу ко сну. Поднимать тяжелевшие с каждой минутой веки раз за разом становилось сложнее.

– Не спать, не спать, – бормотал Саша себе под нос, что вряд ли могло ему помочь.

Приоткрыв окно, он вдохнул холодный ночной воздух, который хоть немного приводил его в чувства. Когда понял, что трезвый ум начал к нему возвращаться, он снова поднял окно кнопкой на дверной панели. Но через некоторое время слуги Морфея вновь начали его околдовывать, призывая впасть в их прекрасное царство, что заставило незамедлительно приоткрыть окно. Саша снова вдохнул свежий воздух, только на этот раз из всех сил, что на мгновение позволило опять ощутить бодрость. Капли дождя врезались в лицо, отчего он немного морщился, ощущая, как пробегали мурашки.

Окружающее слилось в картину Малевича «Чёрный квадрат». Дождь продолжал усиливаться, опустив температуру ещё на один градус по Цельсию.