Читаем Забвению не подлежит полностью

31 августа части 179-й стрелковой дивизии заняли оборону на восточном берегу реки Западная Двина. Река здесь не очень широка, но все же представляет неплохую естественную преграду. На возвышенностях, на крутых берегах бойцы начали рыть окопы и землянки, сооружать блиндажи. Артиллеристы готовили позиции для орудий, маскировали их от вражеских самолетов-разведчиков. По всему видно, что наше командование прилагало все усилия, чтобы окончательно остановить здесь врага.

Оперативному составу отдела приходилось в эти дни часто бывать в деревнях Рысино, Федораново, Ключевая, Жукона. Местные жители оказывали чекистам всяческое содействие. Всюду мы находили надежных людей, готовых помогать Особому отделу в ликвидации вражеских лазутчиков, забрасываемых в наш тыл. Мы подробно договаривались о том, каким путем наши добровольные помощники будут сообщать необходимые сведения сотрудникам отдела.

Вот так Особый отдел дивизии приступил к исполнению своих обязанностей на новом оборонительном рубеже.


ОТ ЗАПАДНОЙ ДВИНЫ — ЗА ВОЛГУ

Дружинин и Петров. Второй эшелон. Особое поручение. Странный приказ. Казис Тринкунас. Второй день рождения. У тихой Осуги. Ну, наконец-то! 10 дней наступления.


1 сентября к нам прибыл назначенный на должность начальника Особого отдела дивизии капитан госбезопасности Сергей Павлович Дружинин. Человек в летах, чекист с 1920 года. Ему довелось работать под руководством Вячеслава Рудольфовича Менжинского, одного из близких соратников Феликса Эдмундовича Дзержинского, а затем Дружинин много лет служил на Кавказе, овладел грузинским языком. С первых же дней знакомства с ним бросилось в глаза, что он человек вспыльчивый, с подчиненными временами бывает весьма резок, нередко срывается в разговоре на крик. Видимо? решили мы, работать с ним будет нелегко.

Есть теперь у нас также и новый заместитель начальника отдела — лейтенант госбезопасности Виктор Анатольевич Петров. Это симпатичный и милый человек. Отличился в советско-финляндской войне 1939–1940 годов и был удостоен медали «За отвагу». Полная противоположность Дружинину — спокойный, говорит не торопясь, тихо. Если что-нибудь не ясно — повторит еще и еще. Петрову поручено курировать работу следователя отдела, и я этому очень обрадовался! С ним мы найдем общий язык, сработаемся!

Петров приехал не один — вместе с ним в распоряжение отдела прибыл взвод пограничников. Все они уже обстрелянные бойцы. Задача взвода — охранять отдел, нести патрульную службу, конвоировать задержанных, участвовать в операциях против перебрасываемых в наш тыл шпионов и диверсантов, а также выполнять и другие поручения руководства отдела.

Командовал взводом лейтенант Петр Коляда — молодой, красивый, чернобровый украинец, веселый, дружелюбный. Бойцы под его началом не раз участвовали в боях и доверяли своему командиру.

— С ним не пропадешь! — это сказал о Коляде старшина взвода Филипп Архипович Семиволос, у которого самый богатый послужной список боевых действий. Он служил в Литве в составе 14-й пограничной заставы и между городами Кибартай и Кудиркос-Науместис один из первых встретил пулеметным огнем вторгшихся в нашу страну гитлеровцев.

В помощники себе я взял рядового Якова Храмцова — грамотный, очень толковый парень. А почерк у него — просто каллиграфический! Познакомился я и с двумя друзьями — украинцем Хмарой и азербайджанцем Атаевым.

И еще во взводе есть неразлучные друзья — красноармеец Дзюба со своей овчаркой по кличке Рекс. Она понимает хозяина с полуслова, по одному, почти незаметному движению руки.

— Рекс, вправо! — И овчарка послушно переходит с левой стороны по правую руку собаковода.

Весь состав нашего отдела и взвода охраны представлял собой настоящий интернационал — представители разных национальностей делали все для Победы!

Комендантом отдела стал дядя Леня, добродушный младший лейтенант Алексей Васильевич Левинский, депутат Харьковского городского Совета. На должность старшего оперуполномоченного прибыл младший лейтенант госбезопасности Василий Филиппович Шевченко.

Вскоре Дружинин и Петров провели первое оперативное совещание. Они поставили задачи всем работникам отдела и каждому в отдельности.

Петров излагал обязанности следователя отдела, подчеркнул, что он должен постоянно обучать оперативный состав правильному оформлению следственных документов: протоколов задержания, обыска, допроса свидетелей, очной ставки…

Дружинин закончил совещание словами:

— Вы не новички! Оперативную работу знаете! Идет война — никаких поблажек от меня не ждите! Вопросов нет? Совещание окончено. Все по местам!


Следователю отдела и основной группе личного состава взвода охраны приказано находиться во втором эшелоне — вместе с тылами дивизии.

Перейти на страницу:

Все книги серии Военные мемуары

На ратных дорогах
На ратных дорогах

Без малого три тысячи дней провел Василий Леонтьевич Абрамов на фронтах. Он участвовал в трех войнах — империалистической, гражданской и Великой Отечественной. Его воспоминания — правдивый рассказ о виденном и пережитом. Значительная часть книги посвящена рассказам о малоизвестных событиях 1941–1943 годов. В начале Великой Отечественной войны командир 184-й дивизии В. Л. Абрамов принимал участие в боях за Крым, а потом по горным дорогам пробивался в Севастополь. С интересом читаются рассказы о встречах с фашистскими егерями на Кавказе, в частности о бое за Марухский перевал. Последние главы переносят читателя на Воронежский фронт. Там автор, командир корпуса, участвует в Курской битве. Свои воспоминания он доводит до дней выхода советских войск на правый берег Днепра.

Василий Леонтьевич Абрамов

Биографии и Мемуары / Документальное
Крылатые танки
Крылатые танки

Наши воины горделиво называли самолёт Ил-2 «крылатым танком». Враги, испытывавшие ужас при появлении советских штурмовиков, окрестили их «чёрной смертью». Вот на этих грозных машинах и сражались с немецко-фашистскими захватчиками авиаторы 335-й Витебской орденов Ленина, Красного Знамени и Суворова 2-й степени штурмовой авиационной дивизии. Об их ярких подвигах рассказывает в своих воспоминаниях командир прославленного соединения генерал-лейтенант авиации С. С. Александров. Воскрешая суровые будни минувшей войны, показывая истоки массового героизма лётчиков, воздушных стрелков, инженеров, техников и младших авиаспециалистов, автор всюду на первый план выдвигает патриотизм советских людей, их беззаветную верность Родине, Коммунистической партии. Его книга рассчитана на широкий круг читателей; особый интерес представляет она для молодёжи.// Лит. запись Ю. П. Грачёва.

Сергей Сергеевич Александров

Биографии и Мемуары / Проза / Проза о войне / Военная проза / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное