Забвению неподвластно

Джейд откинулась на подушки, внезапно ощутив усталость, физическое и моральное недомогание. До ее ошибки в разговоре Дункан был таким открытым и мягким и беседовал с ней с удовольствием. Сейчас по причинам, ей непонятным, стена между ними выросла даже выше, чем ранее.

Если бы он не был так занят картиной, она попросила бы его помочь ей возвратиться в спальню. Но это, вне всякого сомнения, только подогрело бы его злость. Она прикрыла веки, пытаясь утихомирить головную боль.

Характерный звук мотора «бугатти» достиг ее слуха. Она и забыла, что Малкольм обещал сегодня ее навестить. Дункан, казалось, тоже забыл об этом визите. Во всяком случае, он не поднимал головы от холста до тех пор, пока не услышал стук в дверь. И даже после этого выдержал паузу, прежде чем ответить.

— Надеюсь, ты не сердишься, что мы врываемся прямо сюда, дружище! — сказал, входя, Малкольм. — Мы зашли в дом, но Дулси сказала, что ты с Меган здесь. Хилари просто не терпелось увидеть Меган.

— Мне это не нравится. Ты хорошо знаешь, что моя студия — это моя крепость, и неприкосновенная.

Губы Дункана поджались и сложились в жесткую линию.

Несмотря на то что Хилари алчно пожирала глазами развешанные по стенам картины, она быстро откликнулась:

— Я тебя прекрасно понимаю, Дункан. Студия — твоя святая святых, и мы сделали ошибку, придя сюда без приглашения. — Она подтолкнула Малкольма к выходу, но продолжала взглядом обшаривать помещение. — Просто я так стремилась повидать Меган, и когда твоя Дулси сказала, что она здесь, то… — Она почти что выпроводила Малкольма за дверь. — Мы подождем вас в доме.

Дункан смягчился:

— Мне не хотелось показаться грубым, но у меня правило не допускать никого в студию. Я присоединюсь к вам буквально через минуту. А пока — не могли бы вы помочь Меган добраться до спальни?

В этот момент в студию решительно вошла сиделка Бингхемптон, выглядевшая как солдат, готовый к бою. Не тратя времени даром, она тут же произвела первый выстрел:

— Я только что говорила с доктором Адельманом. Он пришел в неистовство, узнав, что здесь происходит.

Джейд не могла сдержать улыбки: Бингхемптон говорила таким тоном, как будто застала их во время оргии.

— Я как раз просил наших гостей проводить мою жену в ее комнату, — сконфуженно ответил Дункан.

— Вы хотите сказать, что она пойдет сама? — Сиделка посмотрела на Дункана так, словно он покусился не только на ее медицинский опыт, но и на ее девичью честь.

Джейд не могла больше выдерживать эту чепуху. Она встала и плотно запахнула пижаму.

— Давайте отстанем от моего мужа. Малкольм, если ты позволишь мне опереться на твою руку, этого будет достаточно.

Хотя боль в висках сопровождалась головокружением, она стояла абсолютно прямо, пока Малкольм спешил к ней на помощь. Но она не возразила, когда сиделка Бингхемптон подхватила ее под вторую руку.

Джейд даже не обратила внимания на то, что Хилари осталась в студии, когда они вышли на улицу.

— Надеюсь, ты потерпишь мое присутствие несколько минут. Нам необходимо поговорить, — сказала Хилари.

Дункан нахмурился. Сейчас он не хотел общаться ни с кем, тем более с Хилари.

— Если ты пойдешь за остальными, я вскоре подойду.

Хилари проигнорировала его слова.

— Нам нужно поговорить, — повторила она. — Наедине.

— Это не может подождать?

— Нет, Дункан, не может. — Хилари подошла к дивану, на котором только что лежала Джейд, и уселась, нервно теребя подол платья. Солнце, ворвавшееся через окно, превратило ее платиновые волосы в сияющий нимб. Она откинулась назад с грацией кошки.

Помимо своей воли Дункан представил, как бы он изобразил ее на холсте. Что-нибудь в византийском стиле или даже… Он увидел ее полулежащей на кушетке, обнаженное тело просвечивает сквозь легчайшую ткань. Он изобразил бы ее как одалистку, наложницу султана. Какое-то время представление о возможной картине вытесняло из его сознания живую Хилари. Затем, очнувшись, он спросил:

— Скажи, что ты задумала?

Хилари усмехнулась про себя. Когда она и Малкольм зашли в студию, Дункан выглядел таким разъяренным, что она даже опасалась, как бы он не выставил их за дверь силой. Теперь она помолчала, готовясь к главному разговору в своей жизни.

— Я хотела бы, чтобы все оказалось ерундой. — Она заставила свой голос слегка дрожать. — Не хочу, чтобы тебе было так больно, как сейчас больно мне. Если бы дело касалось только меня, я промолчала бы.

— О чем ты говоришь?

— О Боже! Как бы мне хотелось ничего не рассказывать! — Она громко всхлипнула, довольная, что всегда может вызвать у себя слезы, когда это необходимо. — Я имею в виду Меган. Точнее, Меган и Малкольма.

— А что случилось?

— Ты что, ничего не замечаешь? — Хилари достала из сумочки платок с монограммой и аккуратно промокнула глаза, чтобы не стерлась тушь. — Я боюсь, они влюбились друг в друга, — прорыдала она.

Дункан реагировал как надо. Он присел рядом и положил руку на ее вздрагивающие плечи.