Забво (СИ)

   Первую отнимать - пристрелю, вторую - загрызу.

   Но всё плохое, как и хорошее, когда-нибудь да кончается. Хорошее кончаем мы, а плохое кончается само по себе и неожиданно, как правило.

Вызывают в штаб бригады. К кадровику. Говорит, звонили с Округа, будут перезванивать. Ждём. Звонок.

    - Ало... это тебя, - трубу тычет.

    - Лейтенант Скворин.

    - Оооо... лейтенант... ну ты не забыл еще, как ко мне домой заломился???

"Ёб твою... приехали... пиздец мне"....

    - Помню, товарищ полковник, извините... неправ был.

    - В смысле?? Ты в Борзе прижился, что ли?

    - Нет, товарищ полковник. Просто неправ был, что... вот так сделал, - кошусь на кадровика, запускающего уши в мой разговор. Вот скажи при нем, что бухой в штаб округа заваливался  - через минуту комбриг комбата будет ебать и запрещать мне любой выезд дальше КПП-1. И так заебли уже,уроды.

    - Да лааадно... приказ твой вот подписанный держу... сдавай должность, потом в отпуск, и после отпуска ко мне... думать будем, где ты Родинебольше нужен... гыгы. Всё. Жду после отпуска. Выполняй.

    - Есть!!

Кладу трубку.

    - Ну, чо? - кадровик.

    - А ничо!!! Ебал я в рот эту Борзю!!! Сваливаю я от вас... угагагагаааааааааа... МАМА, ВСЁ ОКЕЙ, НАХУЯ НАМ ЮЭСЭЭЭЭЙ (откуда всплыло??) Всёоооооооооооооооо!!!!!!!!!

    - Ты чо орёшь-то?? - мне в след.

Денис, наверно, вздохнул с облегчением. В целом мы оба понимаем, что личных предъяв друг к другу нет. Он не дрочит меня со сдачей взвода, но вот Егор должен сдавать роту (шмотьё), тут я получаю намёк, что желательно, чтобы он её сдал нормально.

    - Ну что, Егор, на дембель готов??

    - Как пионер, тащ лейтенант.

    - Чо с имуществом роты??

    - А вам-то зачем?? - все знают, я давно не при делах. В роте меня слушаются, конечно, но царь и бог Денис.

    - Егор!!?? - видит, не шучу.

    - Понял... ваш аккорд??

    - Я на аккорды хуй ложил, Егор... а вот ты точно ротного кинешь...

    - ...Кину... даа... - Егор, как когда-то, зло смотрит в стену, - сука он....

    - Егор!! Мы, по-моему, договорились насчёт офицеров. Так??

    - Ну, так.

    - Мне повторить вопрос?

    - Да не надо... со шмотками в порядке... а вот котелки и фляги в проёбе... особенно фляги... ну и там, по мелочи.

    - Что, не решаемо??

    - Фляги, - ответ унылый...не хочется ему вообще ничего решать. Но может всё. Всё, кроме фляг. Иначе бы не поднимал вопроса вообще. У нас давно договорённость- сразу говорить о том, чего не может делать, чтобы я рассчитывал только на себя.

    - Фляги я тебе достану, но остальное чтоб было...

    - Да нахуя вам?? Вы же переводитесь, пусть сам рожает.

    - Егор, текста до хуя... не выводи... говорю, надо - значит, надо...

    - Бляяяя... не было печали...

    - Я не понял... тебя что? Проверять надо? - я забыл, когда это делал, потому что Егор уже давно не попадался на вранье и знает, что я могу проверить в любое время. Очень дорожит своим словом передо мной. Я, в свою очередь, тоже. И он это знает. Мы были бы неплохими друзьями,... но мы на службе. Тут работают, а не дружат.

Он сдаёт роту. Я не проверяю. Фляги рожаю у третьего батальона через другана начвеща. Он не обеднеет. У нашего такие же запасы и точно такое же движение имущества по своим каналам. В армаде очень многое решают связи, и кто с кем пьёт. Валюта одна - водка.

Денису проверять бесполезно, на момент сдачи всё в наличии, конечно, а дальше то, что необходимо вернуть - вынесут, как ни следи. У бойцов свой кодекс чести, блять.

Егор уезжает раньше, чем я. Провожаю на поезд с очередной партией дембелей. Впервые пью с солдатом водку. На дембель пробил-таки ему старшинские погоны. Выше старшего сержанта пускать не хотели. Денис решал. Скрепя сердце. Имущество роты - штука поважнее амбиций.

Прямо на перроне из горла хлещем "Антошку". Егор всё никак не может мне сказать "ты". Но в итоге жмём лапы, обнимаемся на прощанье, меняемся адресами. Стоим особняком. Остальные не лезут.

    - Удачи тебе Игорь. Бошетунмай.

    - Будешь у нас... дай знать... Пока... Алексей.

Стою, смотрю на уезжающий поезд... скоро и мне... откуда-то опять всплывает "Мама, всё окей, на хуя нам юэсэй".

Насвистывая, покидаю вокзал, чтобы через неделю, разъебав об паровоз две бутылки водки (специально бегал в начало состава, чтоб колёса крутились лучше), покинуть этот дикий, забытый богом и правительством край. Меня придут провожать все те, с кем я бок о бок тащил лямку службы... где-то спотыкаясь, но чувствуя поддержку, где-то не давая упасть тому, кто рядом. Они провожают меня со смешанными чувствами в глазах... там и пожелание удачи, и зависть, и сожаление, и радость за меня.

И, уезжая, я запоминаю их глаза чётче, чем что бы то ни было. Я вижу в их глазах этот ушедший год и себя, захлёбывающегося кровью, потом, бессонницей и водкой, но держащегося на плаву во что бы то ни стало. Держащегося на плаву в коварной и беспощадной реке жизни.

(Спустя год. Чита. Каштак)

- Лёха, слушай... тебе же уже всё подписали?

- Ну!?

- Едешь?

- Ага.