Забво (СИ)

   Сейчас в комнате только он сам, остальные, видимо, всё-таки нашли в себе силы отнести свои тушки на службу после вчерашней пьянки, следы которой даже не пытались убрать со стола. Окно распахнуто настежь, открывая вид на голые февральские деревья и автобусную остановку. Сто к одному, что вчера тут можно было топор вешать. Лянченко лежит на кровати в бушлате и берцах. В целом, готов к выдвижению... ну, вот и славно... "хуй вам, товарищ майор, а не я старшим на уголь". Настроение улучшается. Лянченко, завидев меня, присаживается. У меня репутация слегка ёбнутого на службе, ссориться со мной хуёво.

   - Андрюха, ты вот скажи мне, с хуя ли я должен заниматься тобой? Ты что? Боец моей роты? Чтобы я тебя отлавливал по закоулкам?

   - Алексей...

   - Нет, ты мне скажи, мне делать больше нехуя, как вместо тя на уголь ехать? Я ведь съезжу, только тогда пиздуй в парк, к слонам, и рули ими... годится?

   Хуй он согласится, одно дело пинать в парке бойцов, зная, что я проверю исполнение задачи, другое - читать книжку в кабине ЗИЛка, пока бойцы грузят машину углём. Зимой бойчишки это и так расторопно делают, чтобы скорее оттуда убраться. Если быть честным, то это, конечно, полная хуйня, вместо боевой подготовки заниматься выживанием. Не будет угля - перемёрзнем к хуям, но ведь не бойцы должны этим заниматься. А кто? Да хуй знает, но всё равно через жопу как-то. Чтоб был уголь, отрывать бойцов от распорядка, или чтобы был хлеб, вообще сдавать их в рабство на пекарню. Блядь, этот барадак в стране, наверное, навечно.

   - Алексей, я знаю, что в четыре надо быть в парке, - оправдывается Лянченко, - да я уже уходить хотел, но, понимаешь, тараканы заебали... решил их грохнуть и выходить.

   - Ты чо, бля? Допился? Какие тараканы?

   - Да обычные... - Лянченко встаёт, - щя сам увидишь, - смотрит на открытое окно, в котором показывают февраль, на улице где-то минус 20-25, холодновато, я бы сказал, затем закрывает окно и направляется мимо охуевшего меня к электрической плитке.

   В основном на таких плитках готовят жратву... прямо в комнате, но в зимние месяцы это ещё и дополнительный обогреватель комнатухи. Сейчас эта плитка стоит почему-то на полу, а не на тумбочке с продуктами и остатками офицерского пайка. Лянченко берёт с этой тумбочки заранее приготовленный скотч, и, задумчиво разматывая широкую ленту, смотрит на здоровый постер Джей Ло, висящий аккурат над стоящей внизу плиткой.

   Джэй Ло, маняще облизывающей губы и обещающей подарить незабываемое, если вдруг чудом шагнёшь к ней из забайкальской действительности в сказку, где есть пальмы и синее-пресинее небо, где живут такие красавицы, где нет тараканов и угольной команды, где нет ебанутого на службе старлея и конченого на этой же службе комбата.

   Где живут, а не выживают.

   Он смотрит секунду, потом начинает быстро приклеивать скотчем постер к стене по всем краям, отрывая, когда нужно, ленту зубами. Скорость приклеивания говорит о достаточной сноровке в этом деле. Отбросив ленту, он выключает плитку. Потом берёт баклажку из-под лимонада, наполненную водой, с плотно закрученной крышкой, стоящую рядом на той же тумбе, и начинает раскатывать ею приклеенную улыбку заграничной жопдивы, так, как мама на моих глазах раскатывала тесто, готовя пельмени.

   Комнату наполняет мерзкий звук чего-то потрескивающелопающегося. Звук омерзителен до ломоты в зубах, настолько, что я невольно морщусь.

   Раскатав приклеенный плакат, Лянченко констатирует:

   - Пиздец.

   - И что это было?

   Лянченко смотрит на меня, потом ставит баклажку и берёт нож для бумаги. Ловко срезает по краям плакат, поясняя свои действия:

   - Понимаешь, тараканов развелось... заебали... я комнату выстудил, заодно проветрил. Ну, а плитка воздух тёплый гонит под плакат... - Говоря это, он начинает аккуратно снимать плакат со стены, - ну, и тараканы все сюда съёбывают, как на юг, - сняв плакат, он демонстрирует мне его обратную сторону...

   Я не настолько брезглив, чтобы блевануть от увиденного. Но зрелище не для слабонервных, это точно. Столько тараканов, превращённых в общую лепёшку, я не видел никогда. Надеюсь, что и не увижу. Лянченко бесстрастно подытоживает:

   - Н-дааа... Мадонна собрала больше, - скатывает это безобразие в трубочку и суёт в здоровый мешок с мусором.

   - Ну, всё вроде... Пошли?

   Не доходя до КПП, встречаем Юру Золотых. Он у нас кадровик. На обед, видать, чешет. В руках пакет с какой-то снедью.

   - Опа, Лёха!! Ну, на ловца и зверь... Помнишь наш разговор?

   - Какой?

   - Разнарядка пришла... "за речку"...нужен ротный и взводёныш, - Юра переводит взгляд на Лянченко, потом на меня. - Так что думай... Думайте, мужики. После обеда зайдёшь, окей?- Юра воевал в Афгане когда-то... немного. Идиомы впечатались в сознание навечно.

   - Окей, бля.

   Юра проходит мимо, я смотрю на его пакет и вижу в нём баклажку с кока-колой.

   - Юр, тоже, что ли, тараканов давишь?- ляпаю ему в спину.

   Он оборачивается с непонимающей улыбкой:

   - А?

   - Да это я так... проехали... к пяти зайду.

   - Ага... давай.

   Юра уходит, Лянченко смотрит на меня. Ну что? Вроде наша очередь. Отчего-то заломило зубы.