Забылся

До слуха Сергея Терентьевича явственно долетел звук рояля, и вслед за ним послышалось настраивание скрипки. Звуки доносились из соседнего с больничным садом дома, которого совсем не было видно за тенистыми липами. Звуки повторились. «Начинайте же!» — раздался весёлый женский голос, и скрипка нежно-нежно запела под аккомпанемент рояля. «Вот она, житейская дисгармония: здесь — смерть, там музыка!» — промелькнуло у Сергея Терентьевича. Он опять принялся за чтение, но скрипка пела так чудно, и звуки её так глубоко западали в душу, что он невольно вздохнул и стал прислушиваться.

Между тем, чрез открытое окно мертвецкой было видно, как там кипела работа: фельдшер без устали потрошил труп, доктор наклонился к нему самым носом и что-то рассматривал, а кандидат, — весь внимание, — перебегал от доктора к фельдшеру и записывал акт судебно-медицинского вскрытия. Он, видимо, попривык к трупному запаху и всецело отдался работе, забыв про всё остальное в мире.

А скрипка всё пела и пела. Сергей Терентьевич слушал и с добродушною улыбкой смотрел на кандидата, которого он не выносил в душе за его незнание самых элементарных следственных действий и за вечное приставание с наивными юридическими вопросами. Не дальше, как поутру, Сергей Терентьевич сделал ему за что-то резкое замечание, от которого кандидат покраснел до ушей, а теперь Сергею Терентьевичу было совестно и за это замечание и вообще за весь сухой, чиновничий формализм, с каким он относился к своему кандидату. «Ну, не знает… ну, что же? — думал Сергей Терентьевич. — Кто же из нас знал что-нибудь сейчас по окончании университета? Разве сам я не такой же был, с бесчисленными научными теориями, с жаждой приносить какую-то особенную пользу и без всякого уменья написать пустячную бумажонку? Конечно такой же. И все мы были такие же, все точно с одного портрета сняты… А моё первое вскрытие? Разве я не надоедал врачу глупейшими вопросами? И как всё это живо теперь вспоминается… А сколько уж лет прошло!..» Он покачал головой и с горькою усмешкой потрогал лысину.

Скрипка, в эту минуту как-то жалобно взвизгнув, на мгновение совсем замолкла, так что слышался один рояль, и потом снова запела прежнюю мелодичную песню.

«Да, уж двенадцать лет, — подумал Сергей Терентьевич, — двенадцать лет беспрерывных допросов, привлечений, писаний протоколов, постановлений, сажания в тюрьму, отдачи под надзор полиции»… — «И в результате?» — спросил какой-то странный, робкий голос. «В результате — товарищ прокурора или член суда. Разве этого мало?» — ответил другой, уже более весёлый и смелый голос. «В самом деле, разве этого мало? Чего же надо ещё?» — встрепенулся Сергей Терентьевич и, сравнивая своё прежнее положение с положением члена суда, от удовольствия похлопал даже себя по коленкам.