Забыть, чтобы вспомнить

— Белые колдуны использовали магию трёх стихий, — продолжил принц, — а чёрные помогли с отрицательной энергией смерти. Её тогда было много: чума косила людей миллионами. Погибла треть населения Европы. Энергии как раз хватило на создание нового мира. Похожего на земной как две капли воды, только маленького. В нём было и ещё одно не запланированное отличие — какой-то романтик-маг создал запасную луну. Почти все колдуны перебрались туда и стали называться Феями и Сиятельными.

— Видимо, в Запасной Мир удалось перебраться и некоторым обычным людям?

— Да. Тем, кто раздобыл сведения, как это сделать. Во время перемещения применялась магия трёх стихий. Непременным условием было «сгореть в огне» — это убивало возбудителей болезни — чумные палочки. Когда все желающие маги переместились, портал закрыли навсегда. Переместившиеся маги выработали правила жизни Запасного Мира. Первое — маги подчиняются королю. Второе — магия разрешена только на небольшой территории. Задача Короля следить за соблюдением правил. Вот так с тех пор Запасной Мир и живёт.

— Но почему по легенде портал закрыт навсегда, если он до сих пор функционирует?

— Об этом никто не знает. Почти никто, — ответил Найт и плавно притормозил. — Приехали. Перед вами особняк Феи Элизы.

Глава 31. Черёмуха в снегу

Почему-то Лена так и предполагала, что Фея Элиза занимает не одну из тысяч квартир какого-нибудь небоскрёба стиля хай-тек, а живёт в старомодном доме. Двухэтажное здание с огромной верандой, в окнах которой отражался весенний закат, утопало в пёстроте цветущих фруктовых деревьев. Одно из них, усыпанное белоснежными кистями, источало дурманящий аромат. Лена узнала этот запах — черёмуха. Так пахло весной в маленьком бабушкином саду. Сердце зашлось от ностальгических чувств. Особняк Феи Элизы, хоть и был, конечно, гораздо роскошней небольшого частного дома, в котором когда-то Лена жила с родителями и бабушкой, но всё же до боли напоминал место, где прошло детство.

Нерешительно поднявшись по ступеням в сопровождении Найта, нажала кнопку переговорного устройства. Дверь открылась. Приветливая молодая женщина, видимо, сиделка, с которой Лена говорила по телефону, проводила в гостиную, беспрестанно повторяя:

— Фея Элен, как хорошо, что Вы приехали. Фея Элиза будет так рада.

Слова с трудом пробивались до сознания Лены. Её охватило дикое волнение. Она отчаянно твердила себе, что находится в чужом доме и женщина, с которой вскоре увидится, для неё — никто. Но это не помогало успокоиться. Сердце выпрыгивало из груди, щёки пылали, а руки, наоборот, сделались холодными, как ледышки.

Найт деликатно остался дожидаться в гостиной, а Лену сиделка проводила на второй этаж в комнату Феи. Впрочем, затем сразу удалилась со словами:

— Если что-нибудь понадобится, я здесь поблизости, в соседней комнате.

Сухонькая маленькая женщина сидела в инвалидном кресле, глядя в окно, и что-то тихо бормотала. Она не замечала вошедшую. А Лена стояла, уткнувшись взглядом в пол, не решалась поднять глаза и посмотреть в лицо. Чего боялась? Боялась, что Фея Элиза окажется похожей на маму и это будет невыносимо тяжело, и в то же время боялась, что окажется совсем другой, действительно, абсолютно чужой, и это станет горьким разочарованием.

— Милена, на улице снег? — тихо спросила Фея. Видимо, всё-таки заметила вошедшую, но решила, что это сиделка.

Сердце пропустило пару ударов. После этих слов, Лене можно было бы уже и не смотреть в лицо Элизы, она и так знала, что та окажется похожей на мать. Её голос был таким родным, таким знакомым.

— Нет, мама, это цветёт черёмуха.

Лена подошла к женщине и взяла её подрагивающую руку в свои.

Элиза развернулась лицом к Лене. Слёзы потекли по морщинистым щекам:

— Доченька, это ты? Ты всё-таки приехала, моя малышка. Я боялась, что снегопад помешает. Я так скучала.

— Я тоже, — Лена прижала седую голову к себе. — Ты даже представить не можешь, как я скучала, мамочка.

Лена твердила себе, что прижимает к груди чужую женщину. Но сердце невыносимо щемило, в глазах стояли слёзы, а руки лишь сильнее стискивали ту, что так похожа на родного человека, по которому истосковалась душа.

Они несколько минут молчали. Первой заговорила Элиза:

— Я знала, что ты сегодня придёшь. Даже, несмотря на снегопад. Я приготовила тебе подарок.

Элиза потянулась к комоду и достала из выдвижного ящика плоский прямоугольный предмет. Это оказался небольшой портретик в аккуратной рамочке.

— Вот. Нашла недавно среди твоих детских вещичек.

Лена взяла рисунок. На нём была запечатлена малышка лет пяти. Не трудно догадаться — Элен. Видно было, что над портретом работал профессионал: личико прорисовано в деталях, умело передана детская непосредственность — озорная беззаботная улыбка, любопытство в глазах.

— Мама, пусть лучше хранится у тебя.

Лена протянула рисунок назад. Она не могла взять подарок, предназначавшийся другой.

— Нет-нет, доченька, бери, — руки Элизы задрожали сильнее, а в глазах промелькнула боль, — я специально берегла его для тебя.