Забыть и выжить

— Совсем не все, — возразила Алиса. — Если ты хочешь, то я тоже хочу… Ты даже не поверишь, — она гибко потянулась, застонала и закончила с широким зевком: — Ой, как мне было сегодня сла-а-адко!.. А ты — ты у меня просто чудо! Я уверена в этом! Самое расчудесное чудо! Скажи скорей, что ты меня любишь! Ну давай, скажи, ну, любимый… — прямо-таки заканючила она, обижаясь, что он не реагирует.

Он повернулся к ней, и она увидела его сонные глаза. Правда, только краткое мгновение. А затем он резко поднялся и стал искать свои трусы, которые даже и забыл где и когда скинул — так они торопились.

— Чего ты говорила?

— Когда? — удивилась она, открывая свое тело, чтобы он видел, какая она у него красивая.

— Ну только что.

— А чего я говорила? — Алиса задумалась, чуть сморщив лобик. — А-а-а, вспомнила! Я хотела, чтоб ты сказал, как меня любишь, вот чего.

— А ты разве не знаешь? Конечно, люблю. И если б не дело, я бы… Ох! — Он тоже сладко потянулся и зажмурился, согнув руки и напрягая бицепсы. — Как бы я тебя сейчас!..

— Ну, Славик, я хочу… — капризно застонала она, изгибаясь и подползая к нему.

Он взглянул на будильник и сразу пришел в себя.

— Потом, обязательно! Опаздываю!

И он заторопился, натягивая одежду. Схватил большую спортивную сумку, что валялась на полу, с его стороны, раскрыл «молнию» и достал толстую пачку денег.

— Лис, это тебе. Чтоб ты немного развеялась, купила там, чего хочется. Ну, одним словом… Матери только не протрепись. Пока ей не надо знать. Я решу свои главные дела, касающиеся новой работы, понимаешь? Не здесь. И сразу заберу тебя к себе.

— Не обманешь? — вырвалось у Алисы.

— Да как ты можешь? После всего!.. — искренне возмутился он. — Ты не бойся, ты трать, но чтоб… как бы сказать? Не надо пока повсюду афишировать, что у тебя появилось много денег, понимаешь? Зачем лишние уши, глаза? Не надо. Но себе не отказывай. А я буду отсутствовать недолго.

— Славик, — жалобно затянула Алиса, — а почему мне сразу нельзя уехать с тобой?

— Потому что… ну там некоторые сложности. Это для мужчины, понимаешь?

— Да понимаю… Но мне очень хочется, чтоб все увидели, какие мы с тобой красивые и богатые! А то они… — Она замолчала, почувствовав, что едва не наговорила лишнего.

Однако Славка уцепился:

— Ты про кого?

— Ну есть… Это неважно… Ну просто Ленка с Надькой прямо задолбали совсем, что ты оболтус и я зря с тобой связалась. Вот я и подумала, что если бы ты сегодня забрал меня с собой, а потом бы мы приехали сюда совсем крутые, они бы сдохли от зависти!.. Ну нельзя так нельзя… — Она разочарованно вздохнула и тут же нашла новую тему: — Славик, а колечки наши свадебные я уже ведь могу купить, правда? Я покажу Надьке и посмотрю, как ее всю перекорежит от зависти!.. Давай, я пока куплю, а? Ну как свет дадут и откроют ювелирный, я схожу, можно? Я уже присмотрела, знаешь, как они здорово будут смотреться на наших пальцах?

— Да погоди ты со своими колечками, — немного раздраженно ответил Славка. — Ты не обижайся, Лис. Надо еще потерпеть, понимаешь? Ну несколько дней. Я тебе сразу позвоню и скажу, когда… Нет, звонить не буду, лучше напишу… И еще, ты о наших с тобой разговорах, о том, чего решили, ни с кем пока не болтай, особенно в «Снасти». Там ребята понимающие, и я не исключаю, что они сразу просекут, в чем тут дело. А это мне самому сейчас очень опасно. И если ты не желаешь мне, а значит, и себе, несчастья, молчи. И никому ничего обо мне не рассказывай. Как будто ты не знаешь. А я сказал на работе, что в Новосибирске материна единственная подруга тяжело заболела. Женщина старая, одинокая, помочь некому, а мать завещала перед смертью, чтоб я тетю Лизу не оставлял без внимания. Я и бабке своей то же самое сочинил, она поверила. А этим все — до фонаря! Говорят: только взяли тебя на работу, а ты уже отлыниваешь! Не хотели отпускать. В общем, я им заявил, что срочно уезжаю, ну а захотят уволить, пусть увольняют, уж как-нибудь место слесаря я себе всегда обеспечу. Вот это все, что ты знаешь, понятно?

— Понятно, — ничего, впрочем, не понимая, ответила Алиса. — А кому я должна это говорить? И кто меня спрашивать будет?

— А неизвестно. Может, даже из милиции придут, почем я знаю. Вроде бы я нарушаю все-таки трудовой закон. Хотя лично мне теперь наплевать на это… Но думаю, не станут спрашивать, им же ведь про тебя ничего не известно. Если только ты сама трепаться не начнешь…

— Славик! — Алиса надула губки. — Ну почему сразу трепаться? А я так надеялась, что на меня все смотреть будут!.. Ты ж у нас теперь самый крутой, правда?

— Для кого-то, наверное, крутой, а другие думают иначе. Короче, ты особенно в «Снасти» не болтай про нас с тобой. Пусть пока будет тайной.

— Ну почему — тайной? Да и потом, как я буду ходить туда и делать вид, будто ничего не знаю?

— Значит, пока воздержись, не ходи, — решительно заявил он, понимая, что предостережения его, кажется, падают в пустоту. — И ничего мне не пиши. Я сам выйду на тебя, когда уже буду уверен, что все в порядке.

— А чем же мне тогда здесь заниматься? — совсем уже раскапризничалась Алиса.